Читать «Падение «Иезуита»» онлайн - страница 11

Думали о будущем, строили планы, как продаться подороже, понадежнее, кого еще можно привлечь, что в первую очередь может заинтересовать американцев. Прикидывали и так и эдак…

Анатолий не знал, что делать. Фишеру сейчас было уже не до него. А ну, как в Париж придут русские? Что тогда? Может быть, и правда держаться сейчас за Борятинского? Все-таки князь…

Но удержаться не удалось: водоворот событий отшвырнул Прохорова далеко от князя Николая.

Париж — Печора — Москва

Когда в Латинском квартале застучали пулеметы патриотов, а на площади Конкорд развернулся настоящий бой и танк со свастикой чуть не снес снарядом египетский обелиск, Анатолий Прохоров был озабочен лишь одной проблемой: где украсть костюм поприличнее. Черная форма шпееровского легионера была сейчас в Париже не в моде…

В августе пришли союзники. На Елисейских полях девушки засыпали цветами «виллисы». «Виллисы» были совсем новенькие, непоцарапанные даже, воевать им особенно не пришлось.

Прохоров целые дни просиживал в маленьких кабачках на улице Муфтар. Он опустился, ходил небритый, редко менял белье, много пил. Пьяный плакал от неустроенности и тоски, ругал немцев, американцев и князя Борятинского, который словно сквозь землю провалился. Как-то пьяный он забрел на бульвар Клиши. Там его и подобрала Мадлен, вечно голодная, чахоточная проститутка. В комнате, напитавшейся зябкой сыростью, не было, кажется, ничего, кроме таза, кувшина и огромной пыльной кровати. Мадлен покрылась гусиной кожей, это было противно… За звание мужчины Анатолий Прохоров уплатил франками.

Потом на улицу Муфтар занесло еще двоих — Родиона Зайцева и Филиппа Кугеля. Русские. Были русскими. О прошлом говорить было в этой компании не принято, но Анатолий сразу понял: народ отпетый. Через неделю Кугель притащил какой-то бланк на дорогой, с водяными знаками бумаге. В трактире «Старый дуб» — самом старом трактире мира, основанном еще в 1265 году, сидели за полночь, пыхтели, вытравливали текст. Рассчитали правильно: в эти дни всеобщей неразберихи может проскочить даже такая грубая «липа». И, действительно, получили 700 тысяч франков. Радости не было границ. Ездили обедать к «Максиму», дулись в рулетку, а вечером — на Пигаль, к девочкам, и так — всю неделю. Однажды пьяный Прохоров, вывалившись под утро из шантана, заприметил новенький «рено» и предложил прокатиться. Было страшно весело, пока где-то у Блошиного рынка не влетели правым крылом в столб.

К деньгам быстро привыкли, втянулись, и когда в один прекрасный день 700 тысяч развеялись дымом, решили срочно что-нибудь предпринять. Вот тут и вспомнили о поездке на машине…

По существу, сложилась шайка, которая воровала автомобили и сбывала краденое. Несколько раз их чуть-чуть не поймали. Приходилось выкручиваться, подделывать документы. Так Анатолий Прохоров стал Константином Соболевским, потом Николаем Ершовским, потом Анатолием Правиковым, Анатолием Ершовым.

Машины угоняли иногда далеко, одну продали в Нанси, пили до полного оцепенения. Кугель стрелял в воздух из парабеллума, Прохоров зверел, кричал Зайцеву: «Ты знаешь, кто я? Я личный шофер генерала Власова! У меня архив в Париже. За такой архив НКВД 25 лет сунуть может! А ты кто? Мусор, шпана!»