Читать «Сочинения русского периода. Проза. Литературная критика. Том 3» онлайн - страница 3
Лев Николаевич Гомолицкий
«Здесь ли ты, Иван Сергеевич? Помолись-ка ты Почаевской. Она одна и есть что спасет...»
«Уезжала барыня Мутрена Степанна, казала, отдай ты, прошу тебя ради Бога, барину Ивану Сергеичу этот куверт. Мне куверт-от на что - памяти у меня коротко, теперь вспомнили, - может, он тебе-то еще на что пригодится».
«У меня, бабушка, руки назад завязаны. Ты конверт опусти в щелочку».
За рекой мутною три стоят скамеечки, четвертая бричка из господского двора, обитая кожею.
На бричке судья сидит, на скамьях присяжные; посредине мужик засучил рукава, к дышлу веревку привязывает, бревном ее закручивает, зубы показывает, шушит портит, отсмеивается.
Бабы вышли поглядеть, как пана судить будут, как пытать будут тело панское, жилы его господские вытягивать.
Вот ведут его, подталкивают. А он смотрит, как бы не видит, на солнышко щурится, дышит воздухом родных мест, чему-то своему улыбается. Руки у него сзади закручены, ноги свободны - впереди палач.
Петро привез в свою хату рояль.
Пришлось дверь разбить - рояль внести.
Занял рояль с печью всю хату.
Вечером пришли хлопцы с гармошкою.
Хлопец рояль открыл, стукнул в клавишу - звякнуло, стукнул в другую - на другой лад.
Смеется парень, гогочет.
Бабы, в углу шепчась, захлебываются про то, как барина замучили. Теперь не заснуть - привидится.
Садится на скамеечку дядька, на уголочек подсаживается. Вынимает синюю бумажку смятую, расправил - конверт заклеенный.
– Письмо отримал?
– В клуне нашел, барин, должно, обронил.
В корявых пальцах табак не держится, мизинцем придерживает конверт - уголочек отрывает, сворачивает.
– А вот, слышь, Петро Степаныч, немцы идут! В городе их!
– Мы от немцов окопаемось, другу-проволоки намутаем. Мы сами с усами - командиры. Собственное государство - империя, хуторки.
Происхождение и культурное значение Львовского Ставропигийского братства
В связи с возвращением музеев Ставропигийского Института и Народного Дома их законным хозяевам, вокруг всего этого дела в прессе была поднята врагами обоих русских учреждений шумиха, в которой, конечно, первым делом недругам надо было дискредитировать эти русские учреждения и выставить их как бы ставленниками черносотенцев, организованными на царские деньги графом Бобринским, и прочее. На самом деле ничего этого не было: ни царские деньги, ни черносотенцы, ни граф Бобринский не участвовали в возникновении русской общественности в Галиции, организовалась же она значительно раньше и при следующих обстоятельствах.
В XV столетии, как предполагают историки, церковь Успения пресв. Богородицы во Львове зароилась, как улей, наполнявшийся весною новым молодым и полным сил роем.
Улей этот, вероятно, поставленный самим великим духовным пасечником Галицким, не был пуст и до XV века. Поколение за поколением проходили под его сводами, выслушивавшими их детский лепет и плач, потом шепот жалоб, надежд, страданий, радостей и желаний и, наконец, последнее примирение с Богом, людьми и своим житейским долгом - молчание. Но только в XV столетии вокруг храма образовался тесный союз православных людей, чтобы, помогая друг другу в правильной христианской жизни, заботиться об устройстве и процветании своего улья. Такие союзы назывались в православии церковными братствами.
