Читать «Нутро любого человека» онлайн - страница 251

Пятница, 27 февраля

Шестьдесят четыре. День моего рождения прошел в полной и приятной безвестности. Только Сушеный Кокос слегка подпортил его, напомнив всем, кто присутствовал на собрании нашего отделения, что под конец следующего учебного года я покину колледж и для курса Английского романа потребуется новый лектор. „Дорогой Логан, увы, уходит на покой. Мы лишаемся нашего оксфордца“. Последовало бормотание, выражавшее сожаления и поздравления. Поли бросила на меня отчасти шокированный взгляд: не думаю, что она когда-либо видела во мне человека, который вот-вот выйдет на пенсию по старости. Должен сказать, выгляжу я неплохо — загар мне к лицу, а поскольку пью я теперь только пиво — ну, большую часть времени, — то округлился и раздался в талии.

Сегодня прошел после полудня с Кваку обычные девять лунок, сказал ему, что в следующем году должен буду оставить колледж, и неопределенно поинтересовался, существуют ли у меня шансы отыскать здесь другую работу. Он откровенно ответил, что, на его взгляд, это почти невозможно — вы лишитесь дома, сказал он, и получите четверть годового жалования. Вам надо бы съездить в Ибадан, это по меньшей мере, а то и в Лагос.

По какой-то причине, мне не хочется покидать Африку, — я свыкся со здешней жизнью, она мне нравится, — а Британия и Европа кажутся теперь странно враждебными. Но я понимаю, что для 65-летнего англичанина, закончившего Оксфорд со степенью третьего класса, перспективы найти в этой стране работу наверняка скудны. Значит, никуда не денешься — назад в Лондон, на Тарпентин-лейн, — посмотрим какого рода жизнь смогу я обеспечить себе, скребя пером.

[Июль]

Поплавал в клубном бассейне и вернулся на Данфодио-роуд, ощущая, как солнце припекает мою непокрытую голову. Открыл бутылку „Стар“, посидел, попивая пиво, на веранде. Потом сошел в сад, побродил по его периметру, трогая ладонью деревья — казуарины, гуайяву, хлопчатное дерево, аллигаторову грушу, красный жасмин, — как будто эти последние прикосновения, эти летучие ласки, были своего рода прощанием с ними, с моими деревьями, с моей африканской жизнью. Слух мой полнился металлическим стрекотом цикад, от легкого ветерка над обесцветившейся травой вставал запах пыли. Я прислонился лбом к стволу дынного дерева и закрыл глаза, и тут услышал, как Годспид, мой садовник, встревожено спрашивает: „Сар — с вами все хорошо?“. Нет, захотелось сказать мне: боюсь все хорошо со мной никогда уже не будет.