Читать «Нутро любого человека» онлайн - страница 172

14 ноября. Дату назвал мне Хьюго. Я называю его Хьюго, хоть и не имею никакого представления о его настоящем имени. Он не представился. Теперь все охранники, обращаясь ко мне, говорят „Гонзаго“, несмотря на мои протесты. Хьюго, похоже, заступает на вахту каждые три-четыре дня. Я спросил у него по-французски, как идет война, он улыбнулся и ответил „très bien“. Создается впечатление, что дежурства организованы здесь так же толково, как и все остальное. Сегодня после полудня я пять минут колотил в дверь, пока не появился охранник. Потребовал встречи с начальником тюрьмы. Прошение отклонено.

Сегодня меня водили вниз, для встречи с „человеком из посольства“. Занятно, три дня прошло после моего тщетного требования свидания с начальством. Ты думаешь, что тебе отказали, а они просто очень медленно поворачиваются.

Человек этот представился как синьор Фернандес и сказал, что работает в испанском консульстве Лозанны, ведает там делами уругвайцев. Он сообщил, что я всего лишь пятый уругваец, появившийся в Швейцарии с начала войны. Я рассказал ему мою историю, назвал настоящее имя. Но если вы британец, с разочарованным видом сказал он, то вы — вне сферы моей компетенции. Можете вы передать весточку моей жене? — спросил я. Конечно, ответил он, ваша жена живет в Монтевидео? Нет, сказал я, в Лондоне. Он развел руки, „es muy dificil“. Я назвал ему имя Фрейи и некоторое время упрашивал записать адрес, что он, в конце концов, и сделал. „Просто черкните одну строчку, — сказал я. — Сообщите, что я жив, вот и все. Это вы сделать сможете?“. Он нервно улыбнулся и сказал, что постарается.

1945

Январь

Новый год прошел в одиночестве и безмолвии. Я написал обращенное к Фрейе стихотворение, потом свернул из этого листка сигарету и символически выкурил ее. Я здесь уже почти год и меня начинают томить кое-какие малоприятные подозрения. Во мне крепнет уверенность в существовании связи между моим арестом и заточением и тем, что произошло на Багамах, Я не забыл слов Герцогини: у нас еще есть влиятельные друзья. К примеру, почему меня так быстро отозвали после ареста де Мариньи? Кто такой полковник Мэрион, придумавший операцию „Судовладелец“? И как получилось, что Ян знал о происходящем так мало? Я размышляю над цепочкой событий, и вопросы, которые у меня возникают, мне нимало не нравятся: как насчет полиции, поджидавшей меня в отеле „Коммерческий“? Или быстроты, с которой был найден мой парашют? Что это, злая судьба или работа неких темных сил?

Эта жизнь походит на медленную, мягкую пытку, и самая для меня ужасная сторона моего заключения это то, что я совсем один. Впервые в жизни я чувствую себя по-настоящему одиноким: лишенным утешения, которое могли бы дать мне другие, те, кого я люблю, друзья. Дело не в отсутствии людей, его перенести можно, а вот ощущение полного одиночества вряд ли придется кому-либо по душе.