Читать «Маркиза де Бренвилье» онлайн - страница 10

Г-н д'Обре поднес бокал к губам, сделал глоток, но тут же выплюнул и закричал:

— Ты что мне принес, негодяй? Решил меня отравить? — затем, протянув бокал секретарю, сказал: — Посмотрите, Куте, что это такое.

Секретарь отлил несколько капель в кофейную чашку, понюхал, попробовал на язык: питье было горькое и пахло купоросом. Тут Лашоссе подошел к секретарю и объявил, что он догадывается, в чем дело: сегодня утром у одного из лакеев г-на советника был врач, и он, Лашоссе, очевидно, не проверив, взял бокал, которым пользовался его захворавший товарищ; с этими словами, приняв бокал у секретаря, он сделал вид, будто отпил из него, после чего подтвердил, дескать, да, точно, он узнает этот запах, и выплеснул содержимое в камин.

Поскольку заместитель судьи проглотил слишком мало питья, чтобы почувствовать недомогание, он вскоре забыл про этот случай и про подозрение, которое совершенно непроизвольно родилось у него в мозгу; что же касается Сент-Круа и маркизы, увидев, что на сей раз вышла осечка, они решили использовать другое средство даже с риском поразить своей местью посторонних лиц.

Прошло три месяца, прежде чем подвернулся подходящий случай; в первых числах апреля 1670 года г-н д'Обре-старший пригласил брата-советника провести пасхальные праздники в своем имении Вилькуа в Босе; Лашоссе поехал вместе с хозяином и перед отъездом получил новые инструкции.

На следующий день после приезда на обед подали пирог с голубями; семеро отведавших его сразу после обеда почувствовали себя плохо, а те трое, что не стали его есть, не испытали никакого недомогания.

Особенно сильное действие отрава оказала на заместителя судьи, советника и местного начальника стражи. Раньше всёх рвота началась у г-на д'Обре-старшего то ли потому, что он больше всех съел пирога, то ли потому, что первая незначительная порция яда сделала его более предрасположенным к нему; через два часа то же самое началось и у советника; что же касается начальника стражи и остальных, несколько дней они страдали от чудовищных болей в желудке, но уже с самого начала их состояние было не настолько тяжелым, как у обоих братьев.

И на этот раз врачи оказались бессильны. 12 апреля, то есть через пять дней после отравления, заместитель верховного судьи и советник возвратились в Париж; они так страшно изменились, что казалось, будто они перенесли долгую и тяжелую болезнь. Г-жа де Бренвилье находилась в деревне и не появилась, пока братья болели.

Уже на первом консилиуме, созванном по поводу состояния заместителя судьи, у врачей не было никаких надежд. Симптомы были те же, что и при болезни г-на д'Обре-отца; врачи сочли, что это неизвестная наследственная болезнь, и в один голос приговорили больного.

Состояние его все ухудшалось, он испытывал непреодолимое отвращение к любой мясной пище, рвоты не прекращались. Три последних дня жизни он жаловался, что в груди у него словно горит огонь, и внутреннее пламя, пожиравшее его, казалось, сочилось из глаз, единственного органа, остававшегося еще живым, когда все остальное тело было уже мертво. Наконец 17 июня 1670 года он скончался. Потребовалось семьдесят два дня, чтобы яд довершил свое действие.