Читать «Егоркин разъезд» онлайн - страница 41
Иван Федосеевич Супрун
— Этого орешка тебе, однако, не раскусить, — подзадорил Самота.
Аким вытянулся и, полежав чуточку на животе, попросил:
— Киньте-ка мне на спину какую-нибудь хламидину, чтобы мягче было.
Антон Кондратьевич снял куртку и набросил ее на Акимову спину.
Аким привстал, снова уперся коленями и руками в землю и, подвигав малость плечами, сильно натужился. Колесная пара оторвалась от земли. Егорка посмотрел на Акимово лицо: оно надулось, побагровело, глаза сделались большими и выпучились.
Казалось, еще миг — и они выскочат из орбит и упадут на землю.
Опустив колесную пару на рельсы, Аким встал, присел на ось и стал закуривать. Руки его ходили ходуном, колени вздрагивали, на лбу и шее высыпали крупные капли пота.
— Молодец! — похвалил Самота. — А то ведь я поспорил как-то из-за тебя с мастером соседнего околотка Тороповым. У него там есть рабочий Федюшкин. Он приподнял один раз на четверть от земли чугунную двадцатипудовую «бабу», которой сваи забивают. Торопов хвастался им, а я ему сказал, что мой Пузырев поднимает тридцать пудов, а он посмеялся: «Не может, — говорит, — этого быть». Теперь мы им нос утрем.
Аким ничего не ответил, он встал и медленно зашагал к бараку.
* * *
«Если бы я был такой же сильный, — не раз думал об Акиме Пузыреве Егорка, — то никого на свете не боялся бы, а уж на такого, как мастер, — низенького да толстенького столько бы страху нагнал, что ой-ой-ой!..»
Но Аким Пузырев почему-то боялся мастера.
Проходя как-то вечером по линии, Самота увидал, что кто-то затаскивает шпалу в барак. Мастер спустился с насыпи и бросился к бараку, но его заметили, и когда он вбежал в помещение, рабочие спокойно занимались своими делами. Шпала лежала у порога. Гришке и Егорке было строго-настрого наказано говорить, что они ничего не знают, хотя они хорошо видели, что шпалу принес Аким Пузырев.
Самота ворвался в барак и заорал:
— Где он, где этот самый?
Рабочие с недоуменьем уставились на мастера.
— Жулики! Воры! — выкрикивал Самота.
— Где, какие воры? — встревожился Аким Пузырев.
— Ты мне зубы не заговаривай, а отвечай прямо — ты сейчас тащил шпалу?
— Я? Шпалу нес?..
Аким пожал плечами.
— Ты, бродяжье твое племя, ты, — наступал Самота. — Я узнал тебя по твоим белым варежкам.
— Да что вы, Степан Степанович? Этого никак не могло быть, потому что я вот уже целый час сижу на этой скамейке и починяю обужу.
Аким поднял над головой валенок с воткнутым в подошву шилом.
— Он никуда не выходил, — произнес кто-то.
— Как поужинал, так и сидит на одном месте, — подтвердил Антон Кондратьевич.
А ну покажи твои варежки, — приказал Самота.
Аким подошел к русской печке. Вслед за ним двинулся и Самота. Аким взобрался на лавку, пошарил руками на печи и плюнул:
— Ах ты, язви тебя в душу, да ведь они же у меня не тут, они на своем месте, на жердочке висят.
— Виляй, виляй, — злорадно улыбался Самота.
«Сейчас покажет, — подумал Егорка, — ведь варежки он, как только затащил шпалу, сразу же повесил над железными печками на жердочке». Егорка взглянул на жердочку. Белых варежек там не было, на их месте висели чьи-то черные.