Читать «Егоркин разъезд» онлайн - страница 17
Иван Федосеевич Супрун
Мишка о трубе ничего не знал и спросил обычным звонким голосом:
— По ней дым идет, да?
— Тише, ты! — одернул братишку Егорка.
Мишка перевел взгляд с Егорки на Гришку: они насупились и тревожно смотрели вниз.
— Дым, да? — уже сдавленным голосом допытывался Мишка.
— Не дым, а вода, — прошептал Егорка. — Понял?
Мишка не мог понять, откуда в трубе появляется вода, но что в ней таится какая-то опасность и что его друзья боятся чего-то, понял хорошо. Он мигом вклинился между Егоркой и Гришкой и уцепился свободной рукой за Егоркину руку.
— Надо бы где-нибудь присесть, а то мы все идем да идем, — вздохнул Гришка.
— Давайте тут, — согласился Егорка.
Ребята пристально осматривали все, что было около трубы, и чутко прислушивались. Садиться никому не хотелось.
Подошел и бычок. Он остановился между рельсами.
От трубы тянулась узкая глубокая канава. Края канавы поросли густой высокой травой и березовым кустарником. Зелень подбиралась к самому каменному своду, скрывая отверстие трубы. Только подойдя вплотную, можно было различить темную пасть трубы и то место, куда она изрыгала воду. Недалеко от путевой насыпи на крутых откосах канавы лежало два большущих камня. Они выглядывали из зарослей словно страшные звери, готовые в любую минуту выскочить из своих засад и кинуться на того, кто посмеет сунуться в трубу.
В другое время Егорка, пожалуй, предложил бы Гришке повернуть назад, но сейчас отступать нельзя: ведь всего лишь какой-то час назад он хвастался, что никогда ничего не боится. Нет уж, — решил Егорка, — пусть лучше о доме первым заговорит Гришка, он же будет пока молчать и сделает то, что полагается делать храбрецам — обнажит оружие.
Отвязав косарь, Егорка взял его в правую руку и отвел ее назад, чтобы размахнуться.
Гришка о доме не заговаривал. Подняв с земли и крепко зажав в руке большую гальку, он выставил левую ногу вперед.
Кто его знает, сколько бы времени они простояли так, воинственно и выжидающе, если не было бы с ними еще и третьего. Видя, как напряженно, с опаской глядят на заросшую канаву и трубу старшие товарищи, Мишка все больше и больше пугался и в конце концов не выдержал.
— А! А! А! — прорезал мертвую тишину его звонкий голос.
От неожиданности Егорка и Гришка шарахнулись под откос, бычок же взмахнул хвостом и тряхнул головой.
Оставшись один, Мишка заревел еще пуще.
— Ты чего? Ты чего? — зашикали враз вернувшиеся беглецы.
— Боюсь! — вопил Мишка.
— Чего же ты боишься? Ну, чего?
— А вы, а вы чего боитесь? — захлебывался Мишка.
— Я ничего не боюсь, — храбрился, посматривая на трубу, Егорка.
— И я ничего не боюсь, — заверял Гришка и тоже косился в сторону канавы.
— А убежали? — тянул Мишка.
— У меня под ногами глиняный ком рассыпался, вот я и сорвался, — оправдывался Гришка.
— А я поскользнулся. Бояться тут нечего. В эту трубу наши большие ребятишки сколько раз лазили — и ничего. Не плачь, — уговаривал Егорка. — Посмотри, вон тятину будку видно, а вон семафор стоит, а вот птички на проводах сидят. Ну, не реви же!
Мишка замолчал.
Сказанные Мишке слова о том, что «большие ребята сколько раз лазили в трубу — и ничего» подбодрили и Гришку и самого Егорку. Действительно, раз другие лазили в трубу, то почему же они не могут пройти над ней по линии? К тому же ясно, что сейчас ни в трубе, ни в канаве никого нет. Если бы там кто-нибудь сидел, то непременно услышал бы Мишкин рев и уже давно выскочил бы оттуда. А то как было там все, так и оставалось: спокойно, тихо.