Читать «Мальцев Ю. Промежуточная литература» онлайн - страница 20

Нет, совсем другая страна вырисовывается из книг промежуточных писателей. Не уродливый об­щественный организм, подобного которому еще не производила история, а обыкновенное общество, по­хожее на все другие, с недостатками, конечно (а где их нет, недостатков?), но ничего страшного собой не представляющее. Именно в этом и состоит функция этой промежуточной литературы: замаскировать бездны. Программа четко выражена в коротенькой фразе Юрия Трифонова. В своем интервью итальян­скому телевидению он сказал недавно (как будто он действительно может давать интервью): «Конечно, в нашей стране есть еще много недостатков, и мы пи­шем о них». Всего лишь «недостатков»! И — «еще»! То есть эти мелочи («недостатки») постепенно преодо­леваются. А главное, критика этих «недостатков» допустима, то есть в стране есть возможность откры­тых дискуссий. И это действует, потому что это прав­доподобнее. Книги А. Зиновьева, в которых советское общество изображается почти натуралистически, вос­принимаются во всем мире как гротескные фантазии, как гиперболизированная сатира, а книги Трифонова или Абрамова — как реалистические.

По тому, с какой готовностью западные комму­нисты подхватили всю эту промежуточную литерату­ру, как охотно они переводят, издают и пропаганди­руют эти книги, приглашают для публичных выступ­лений их авторов, можно заключить, что речь идет о тактике, совместно продуманной и согласованной с советскими правителями. И чутье у них безошибоч­ное. Всё, мало-мальски возвышающееся над ползучим описательством, разрозненно регистрирующим лишь побочное, неглавное, сразу же оказывается неприемле­мым. И не обязательно книги, поднимающие большие проблемы советского общества, а просто книги, в которых находит свое адекватное выражение совет­ская жизнь в любом ее аспекте и подлинная атмосфера советского общества. Наиболее характерен в этом отношении, пожалуй, пример Битова и Аксенова, пи­сателей вовсе не социальных, а скорее интроспектив­ных. Власть была очень заинтересована в приручении этих двух талантливых писателей. Им снисходительно разрешали то, что строжайше запрещено другим, ме­нее талантливым. Напечатали даже «Поиски жанра» Аксенова и даже не изменив финал. Но как только Би­тов заговорил в полный голос и создал крупнейшее свое и лучшее произведение, где целиком обнаружи­вается незаурядная личность автора, сразу же это ока­залось неприемлемым для советской печати и для ее западных союзников. И как только Аксенов после своих ранних фальшивых повестей, постепенно осво­бождаясь от условностей и уступок цензуре, стал идти к подлинному творчеству и расти как личность и как писатель, он тоже стал неприемлем. Подлинное ис­кусство, в котором раскрывается человеческая лич­ность во всей ее глубине и со всеми ее проблемами, страшно советской цензуре. Личность и свобода нераз­лучны. А свобода — первый враг тоталитарной власти.