Читать «Подземные сады Бальдазара Форестьере» онлайн - страница 8

Тем не менее субботы остались для него священными. По субботам он преодолевал три с половиной мили, отделявшие его владения от аптеки Сиагриса – неважно, хлестали ли зимние дожди, или летний зной плавил воздух жаром ста шестнадцати градусов по Фаренгейту. Он гордился своим постоянством и тешил себя надеждой, что Ариадна с таким же нетерпением ждет его еженедельных визитов, как и он сам. Его место в конце прилавка всегда было свободно, словно зарезервировано для него, и он наслаждался адресованной ему легкой улыбкой и сладким журчанием знакомых фраз, непринужденно струящихся с ее полных американских губ: «Ну, как поживаете?», «Что, думаете, снова пойдет дождь?».

Время шло, и они несколько сблизились. Она рассказывала ему о дядином радикулите, о своем приболевшем коте, о том, что старший из ее братьев стал помощником мастера цеха на металлургическом заводе в Чикаго, а он говорил о своей земле и о просторе и изяществе своего дома. «Двенадцать комнатов, – кивал он, – двенадцать комнатов и все мне одному». И пришел день, когда он на ломаном, но уже довольно беглом английском пригласил ее к себе на пикник.

– Но это будет не просто пикник, – сказал он, – но еще и представление, как вы говорите, моего, моего дома, потому что я хочу… мне нужно… в общем, я…

Она стояла, облокотившись на прилавок, пятнистая и огромная. За прошлый год ее вес стабилизировался – в двадцать один она наконец достигла своего окончательного размера и неспешно проплывала по аптеке Сиагриса, как один из тех дирижаблей, которыми так гордились немцы.

– Да, – ответила она, хихикнув и фыркнув, а затем прижав большую мясистую ладонь ко рту, – я бы с удовольствием.

В следующее воскресенье он зашел за ней домой, легко взлетев по выбеленным солнцем ступенькам в квартиру над аптекой, в которой она жила с аптекарем, его женой и их пятью детьми. Стояло жаркое сентябрьское утро, весь Фресно и его пыльные окрестности словно замерли в ожидании чего-то важного, воздух был такой сухой и знойный, что казалось, будто мир превратился в одну огромную печь для пиццы. Дверь открыл грек Сиагрис. Он был в домашнем халате; пот оставил на одежде неряшливые подтеки соли, а выглядывающий из-под халата белый треугольник рубашки походил на нелепо прилепленную к толстому животу почтовую марку. Грек не улыбнулся, но и не казался недовольным; Бальдазар понял его взгляд: он был Сиагрису не по душе, совсем не по душе, и при ином раскладе стряхнул бы его с пути, словно жука с рукава, но у грека имелась племянница, которая занимала изрядное количество места и ела за шестерых, а Бальдазар, вероятно, сможет избавить его от этого источника постоянного убытка.