Читать «50 знаменитых чудаков» онлайн - страница 313

Когда к домику привозили будущих «русалок», начиналась настоящая вакханалия. Бабенки, упившиеся вдрызг, сбрасывались Саввиными гостями в воду, поднимая жуткий визг на всю округу. Пьяная компания с большим интересом наблюдала за тем, как импровизированные и плохо соображавшие от большого количества алкоголя «русалки» путались в поставленных сетях и пытались выкарабкаться на берег, сопровождая свои действия смачными выражениями, от которых покраснел бы и профессиональный портовый грузчик. Многие гости даже заключали пари, кому из крестьянок удастся первой немного протрезветь и вернуться на грешную землю, а кого придется вытаскивать, дабы не омрачить праздник появлением утопленницы. Чаще всего, правда, попав в довольно-таки холодную воду, женщины трезвели, а затем «русалок», которые не смогли выбраться на берег самостоятельно, вылавливали рыбаки и возвращали компании. «Поправив здоровье» дам лошадиной дозой шампанского и доведя их снова «до кондиции», гости в очередной раз отправлялись швырять «русалок» в воду. Сам же Яковлев находил это зрелище на редкость забавным и хохотал до слез. При этом для него не было суть важно, сколько раз за день собутыльники успеют искупать шалых баб; с каждым новым «заплывом» он явно получал все больше удовольствия.

Стоит ли удивляться тому, что именно этому чудаковатому выпивохе приписывали порчу нравов населения окрестностей Черной речки? И действительно, до того момента, как в этом дачном уголке появился Савва, здесь царили тишина, мир, патриархальные привычки и сонный покой. Когда же Яковлеву взбрело в голову соорудить на Черной речке свою дачу, добрые нравы местных жителей быстро дали трещину и покатились под уклон. Соседство с богатым пьяницей, кутилой и мотом ни к чему хорошему не привело. Непрекращающаяся череда попоек, каждая из которых растягивалась на несколько суток, нецензурные песенки, ночью гремевшие по всему околотку, могли исчерпать терпение даже святого… В итоге, разгульные гости Яковлева «выжили» из этой излюбленной петербуржцами местности всех порядочных дачников, земли у Черной речки стремительно обесценивались. Соседи предпочитали обходить Саввину дачу, что называется, десятой дорогой; отставной корнет быстро сделался для всей округи этаким пугалом, с которым не свяжется ни один уважающий себя человек. Потеху Яковлев понимал по-своему; например, ему доставляло удовольствие травить случайных прохожих специально купленным для этих целей злющим бульдогом. А женщин «юморист» пугал… обезьянами, которые совершенно свободно жили в его огороженном саду. Выбираясь на улицу, хвостатые любимцы состоятельного скандалиста могли побить и оттаскать за волосы человека средней комплекции, разорвав на нем одежду. Затем с чувством исполненного долга обезьяны возвращались за родимый забор. Жаловаться на обнаглевших приматов не рисковал никто, зная, что их проделки приносят немало удовольствия странному хозяину «проклятого» дома. Время от времени, заскучав, Савва устраивал у себя «патагонскую идиллию»: свозил в свой немаленький дачный двор непотребных девок, распахивал ворота, чтобы с улицы было видно, что происходит у дома, и заставлял «красоток» водить хороводы в очень откровенных, непристойных костюмах. Гостям сумасбродный хозяин пояснял, что желает, не выезжая из Петербурга, оказаться у южноафриканских дикарей…