Читать «Дыханье ровного огня» онлайн - страница 2

Но написано на лбу у неё было именно это. И тут уж — ничего не поделаешь.

И приписка ещё была, маленькими буковками. «Как повезёт больным какого-то неизвестного участка!» — было написано там.

Была Танька Макарова худа и костиста. Тёмно-русые волосы, прямые, как пакля, почти не поддавались причёсыванию и укладыванию, и висели, спадая на лоб прямой чёлкой. Картину завершали очки, с приличными диоптриями.

Была у Таньки Макаровой одна замечательная черта, которая притягивала к ней людей, несмотря на её совершенно непритязательную внешность. Была Танька добра. Да-да, просто добра. Способна попереживать, а то — и поплакать вместе с тем, кому было плохо.

С Танькой Макаровой всегда все и всем делились. Все ей душу открывали — в любое время суток. И она — всегда всех выслушивала. И всех успокаивала.

Хоть в два часа ночи, хоть в шесть утра. Хоть натощак, хоть после обеда.

Такая вот она была, Танька Макарова.

Вообще, читать то, что у людей написано на лбу, занятие неблагодарное. Иногда кажется, что буквы ясно видны, высечены, как в граните. А посмотришь повнимательнее — и поплыли письмена, и замелькали, и вот уже не разобрать ничего. Совершенно ничего!

И вдруг, сквозь это «ничего», откуда-то, из неизведанных глубин, как начнёт пробиваться содержание! Да такое!

Или так ещё бывает — мелькает, мелькает перед тобой лицо — не разберёшь ничего. Сегодня одно на лице мелькает, завтра — другое.

Наверное не стоит их читать, эти письмена. Не стоит пытаться делать скоропалительные выводы. Только оно как-то само получается.

Вот, например, у третьего жителя, вернее, жительницы, этой комнаты, у Насти Кулешовой, практически нельзя было прочитать на лбу ничего определенного.

Хотя, казалось бы, Настя занималась вполне определенным делом.

Настя бредила хирургией. Причём давно бредила, ещё до поступления в институт.

Бредила, в основном, начитавшись книг, насмотревшись фильмов о хирургах. О полных мужества и романтики женщинах-хирургах военных лет.

Так и поступила в институт — с желанием быть только хирургом.

Слово «бредила» тут совершенно не случайно, ибо её увлечение, действительно, иногда напоминало бред.

Эдак балансировала эта увлечённость — на тонкой грани между нормой и патологи ей, как уже вполне можно было выразиться на четвёртом курсе мединститута.

Со второго курса записалась Настя в студенческое научное общество, на кафедре госпитальной хирургии, и устроилась работать санитаркой туда же, в клинику при кафедре, в хирургическое отделение.

С третьего курса начала Настя дежурить ночами, вместе со всеми экстренными бригадами хирургов, по очереди, без разбору. Пропадала в своём хирургическом отделении — иногда по нескольку ночей подряд.

В приёмном отделении госпитальной хирургии Настя выполняла самую грязную и тяжёлую хирургическую работу.

Без устали вставала к столу — ассистентом на аппендэктомии, прободные язвы, ущемлённые грыжи.