Читать «За год до победы: Авантюрист из «Комсомолки»» онлайн - страница 71

– Ну и пусть!

– Ни к чему это, пойми! Станут перебирать нас, наши кости мять зубами, деснами, золотыми коронками, мусолить языками. К чему тебе это? Такая слава? Она нужна? И меня, несмотря на эти вот, – он покосился на нарядные, способные украсить любой костюм, ордена, – несмотря на эти награды, будут мусолить, – Пургин не знал, какие слова еще найти, чтобы отвадить от себя Людочку, засушить надежду, зеленым стручком поросшую в ней, не знал, что сказать, потом вдруг понял одну вещь – сработать может только это, – и сказал: – Я позвоню твоему отцу.

Расчет был верным. Людочка испугалась:

– Не надо!

– А что мне остается делать?

Людочка молча покинула комнату военного отдела: отца она боялась, хорошо помнила боль от его крепкой пощечины, – очередная попытка устроить личную жизнь ей не удалась. Еще два человека в том году нанесли ей удар под ложечку, и Людочка начала уже по ночам выплакивать свои глаза, справедливо опасаясь, что останется старой девой.

Время шло. В работе, в тревогах, в бессонном бдении – затихшая было волна арестов накатилась снова, ночью по Москве шуршали шины «черных воронов», люди опасались ходить друг к другу в гости, собираясь в круг, больше молчали, чем говорили: умное слово – серебро, а молчание – золото, за золото не сажали, многие, чувствуя кожей, сердцем, мозгом опасность, покидали свои дома, завербовывались на север, в Сибирь, растворялись невесть где, но и там их находило НКВД – у этой организации были острые глаза, хорошие уши и длинные руки.

Один «правдист» был предупрежден своим приятелем из органов – тот видел ордер на обыск, который носили на подпись, и спешно позвонил, бросив из телефона-автомата лишь одно слово: «Исчезни!», но исчезать было поздно – за «правдистом» уже тянулся хвост – два мрачных длинноногих топтуна.

«Правдист» вошел в редакцию, в охраняемый подъезд, откуда через подвал, выводящий в типографию, вышел с территории. Убедившись, что хвост обрезан, помчался на вокзал, сел в первый отходящий поезд, на который имелись билеты… Он бросил в Москве все – дом, жену, работу, ребенка, деньги – уехал только с тем, что было в кармане, – трудовую книжку оставил в отделе кадров и никак не востребовал ее, – не объявился ни словом, ни окликом, ни дыханием, – был человек и не стало его – исчез! Растворился в воздухе, закопался в землю, нырнул в воду и лег на дно – и вскоре в «Правде» о нем забыли.

Через полгода он был арестован в Курске: работал на местном кожевенном объединении инженером по технике безопасности, благо окончил когда-то кожевенно-галантерейный техникум.

От новостей об арестах по «Комсомолке» носились холодные ветры, люди застывали за своими столами, скрипели перьями, стараясь не пропустить какой-нибудь ляп, ошибку, двусмысленность или мелкую букву при переносе слов. А то уже было в одной уважаемой редакции… В тексте «на партийном собрании выступил секретарь областного комитета ВКП(б) тов. Ромазанов» при переносе выскочила тройка букв, которые не поймали даже самые зоркие глаза, получилось: «на партийном собрании выпил секретарь областного комитета ВКП(б) тов. Ромазанов». Двенадцать человек из той редакции поплатились за три несчастные буковки – всех забрали прямо в газете.