Читать «Укрепрайон «Рублевка»» онлайн - страница 92
Александр Смоленский
Выйдя из медицинского центра, Лев лихорадочно думал о тексте ультиматума от имени наиболее радикально настроенных узников Зоны, составить который попросил Духон. Для опытного журналиста это не составляло никакого труда: пару часов, не более того. Но пока ультиматум будет лежать у него на столе, это не более чем бумажка. А олигархи требуют ни много ни мало доставить его в эту самую непонятную АНБ, о которой упоминал главный редактор «Молодой газеты» Дима Мусатов.
Но это еще не все. Предстояло слить информацию их общему приятелю известному политтехнологу, а тот уж донесет на хвосте в президентскую администрацию. И наконец, закинуть ту же информацию в Думу и правительство. Допустим, политтехнолог скушает все, что ему подсунут. С Госдумой тоже не проблема, как и с правительством. А вот АНБ? Кроме как к Мацкевичу, не к кому и обратиться. Хотя он и из другого «профсоюза», но все же...
Он вернулся домой и, прежде чем засесть за текст ультиматума, позвонил отставнику Мацкевичу. Договорились встретиться через час на Маяковке.
Теперь можно было бы приняться за сочинительство. Поначалу он остался недоволен текстом и тут же принялся кроить его заново, пока не получилось что-то сравнительно удобоваримое.
Еще раз пробежав текст, Багрянский усмехнулся. Сохранится ли единение его рублевских идеологов, когда придется ставить свою подпись? Для пущей убедительности надо бы еще расписаться кровью. Хотя это вряд ли получится. Лев припомнил некоторые фамилии из своего досье. Такие вряд ли станут расписываться кровью. Это не в их характере...
С Мацкевичем они встретились ровно через час. Неторопливо прогуливаясь по Тверской, Багрянский поведал аналитику-пенсионеру новости от Табачникова и о том, что предстояло сделать лично ему. Оценив как следует ситуацию, Мацкевич почему-то покраснел. То ли ему было стыдно за «манеры» спецслужб, то ли щеки заветрелись на морозце, Багрянский так и не понял.
– Поразительно, – наконец нарушил молчание Мацкевич.
Багрянский сразу вспомнил о собственной реакции на рассказ Табачникова и про себя улыбнулся. Но оказывается, аналитик думал о другом.