Читать «Сидр и Рози» онлайн - страница 50

Он стоял, картинно отставив ногу, привалившись спиной к стойке, выставив себя на обозрение всей компании. В угоду его резкому голосу паб сохранял молчание. Люди внимательно разглядывали его. Он там вполне преуспел, рассказывал он. Выращивая коров, он заработал кучу денег. Это довольно легко, если есть характер и не увязнешь в трясине, как некоторые… Старики слушали, а молодые настороженно наблюдали; масляные лампы отражались красными бликами в их глазах…

Он еще раз послал выпивку по кругу, и мужчины проглотили ее. Он рассказывал о мире, о его широте и богатстве. Он выговаривал старикам за их прожитые впустую жизни, а молодым за их безропотное смирение. Они батрачат на Сквайра и фермеров-арендаторов за нищие двенадцать шиллингов в неделю. Они живут на картошке и на поклонах, у них не найти даже жалкого лишнего соверена, они не видели в жизни ничего, кроме навоза и друг друга — ну, может быть, еще Строуда в субботу вечером. Знаете ли вы, чем он занимался? что он видел? что он сделал? Его бурое лицо пылало от виски. Он рассыпал пачку фунтовых банкнот на стойке и выудил массивные золотые часы из кармана. Это ерунда, хвастался он, это лишь малая толика. Они еще увидят его огромную ферму в Новой Зеландии — лошади, экипажи, мясо каждый день, и он никогда, никому не говорит униженно «сэр».

Старики продолжали молчать, проглотив бесплатную выпивку и время от времени хмыкая себе под нос. Молодые, прячась в тени, жадно глазели на мужчину, на его качающиеся золотые часы, и, по мере того, как он все больше пьянел, они все чаще переглядывались, а затем стали незаметно исчезать один за другим…

Внезапно погода снаружи сорвалась в настоящий снежный буран; ночь захлебнулась ослепляющим холодом, деревня плотнее закуталась в одеяла. Когда пивная закрылась и погасли лампы, новозеландец, наконец, собрался уходить — последним. Он отказался от фонаря, объяснив, что родился тут — не так ли? — и заплатил по счету золотом. Потом он застегнулся, прокричал «доброй ночи» и пошагал в сторону воющей долины. Согретый виски и мыслями о близком теперь доме, он быстро поднимался вверх по холму, горланя песню. Нашлись потом те, кто из своих постелей слышали эту его последнюю песню, прорывавшуюся сквозь вой бури.

Когда он дошел до каменного креста, навстречу ему выступила молодежь, тесная компания с набыченными от ветра головами.

— Эй, Винсент? — окликнули они его; он остановился и прекратил петь.

Они били его по очереди, сначала свалив на колени, потом вколачивая в снег. Чтобы обезопаситься, они наносили удары и после того, как он распростерся на земле лицом вниз, но еще стонал. Потом они разрезали на нем пальто, опустошили карманы, забросили тело за изгородь и убежали. Он был без сознания от ран и выпивки; буря бесновалась над ним всю ночь. Он не шелохнулся, оставшись на том месте, где лежал, и утром его нашли замерзшим до смерти.

Конечно, прибыла полиция, но ничего не нашла. Их расспросы натыкались на пустые взгляды. Но история быстро распространилась из уст в уста, ее намеренно довели до нас, детей, она была рассказана каждому взрослому и ребенку, чтобы мы знали все детали и могли спрятать подробности. В конце концов полиция уехала, оставив преступление неразгаданным; но ни мы, ни они не забыли…