Читать «Сидр и Рози» онлайн - страница 16

На Бычьем Перекрестке в дневное время тоже существовали две замечательные личности: Джон-Джек и Эммануэль-Двойник. Джон-Джек проводил все свое время около указательного столба Бычьего Перекрестка, мрачно озирая Уэльс. Молчаливый, суровый, с типично славянским лицом, он жил со своей сестрой Ненси, которая родила ему своим чередом пятерых ребятишек замечательной красоты. Эммануэль-Двойник, наоборот, был мягким, очень пожилым человеком, который шил себе одежду из госпитальных одеял и жил неподалеку с лошадью.

Эммануэль и его пегий имели очень много общего, вплоть до того, что вместе пользовались кухней, и почти каждый вечер люди могли лицезреть две седые головы, выглядывающие из кухонного окна. Старик, когда его встречали одного, казалось, обитал уже вне земли, он выглядел таким светящимся и отстраненным, что девушки взяли за обыкновение петь ему при встрече:

Приди, приди, Эмм-а-ну-элъ!

Освободи же Из-ра-элъ!..

При этом он кивал и ласково улыбался им, двигая губами в такт гимну. Он был уже так стар, так далек уже и так чужд земному, что я никогда не сомневался, что гимн был его собственным. Он использовал небесно-голубые одеяла и имя его было Эммануэль; легко было поверить, что он и есть Бог.

Долгим, жарким летом 1921 года суровая засуха поразила страну. Родники пересохли, колодцы были полны лягушек, а обычно вкусная вода от нашего кухонного насоса шла коричневой и имела привкус гвоздей. Хотя эта засуха оказалась лишь неким разнообразием для моей семьи, она обернулась бедствием для остальной деревни. Бесконечные недели небо оставалось горячим и голубым, деревья высохли, урожай на полях сгорел, а старики говорили, что солнце сошло со своего курса и что все мы очень скоро умрем. Повсюду молились о дожде; но не в нашей семье, так как именно дождя мы боялись больше всего на свете.

По мере того, как продолжалась засуха, моления забросили и стали предприниматься, скорее, дьявольские шаги. Наконец, на самую высокую вершину промаршировали солдаты с ружьями и начали палить по проплывающим облакам. Когда я услышал эти сухие залпы, звучащие как удары палки в тишине, я понял, что наше долгое сосуществование с засухой закончилось. И точно — от молитв ли, от стрельбы или просто от возврата естественного природного явления, только засуха вскоре прекратилась и начался дождь, да такой, какого никогда не бывало прежде.

Вспоминаю, как однажды ночью проснулся от крика Матери среди будоражащих унылых звуков темноты и скрипа мечущихся под штормовым ветром деревьев. Ужас, древний ужас вернулся снова, и, как обычно, среди ночи.

— Вставайте! — кричала Мать. — Оно идет! Вставайте, или мы все утонем!

Я слышал, как она колотит в стену, чтобы усилить призыв. Когда Мать сообщала об опасности, никто не задерживался в постели, обдумывая, что бы это могло быть, причина была не нужна; каждый мгновенно вскидывался, выскакивал из кровати и мчался вниз вместе со всеми.