Читать «Колумбийская балалайка» онлайн - страница 177

Теперь им оставалось только ждать. Сообщение ушло, его приняли, его поймут и предпримут шаги. Место пребывания указано, количество людей, которых необходимо вытаскивать, уточнено. Необходимость экстренного вмешательства в ситуацию подчеркнута. Остается ждать.

Любовь Варыгина знала, что связной «тетушка», передав сообщение, сейчас спешно покидает страну пребывания. После такой засветки связного можно считать проваленным окончательно. Но иначе было нельзя. Да ведь и игра идет такая, что, не жертвуя пешками, а то и целыми фигурами, не победить.

А размеренный голос падре растекался по церкви, проникая в самые далекие, самые потаенные уголки здания и человеческих душ:

— …потому что все мы дети Творца. И любовь — главный дар Его. Каждого человека Творец наделяет равной долей любви. Дар тот можно истратить на себя одного. А можно делить с людьми. Дар тот можно выплеснуть сразу весь. А можно обращаться с ним бережливо. Можно, как жаждущих водой из кувшина, наделять любовью всех, кому она требуется. Дара Божьего хватит надолго, хватит для многих. И каждый решает сам, как ему поступить с даром Божьим…

Что говорит отец Януарий, понимали далеко не все — текст шел без перевода. Некоторые просто слушали, как песню на незнакомом языке, плавную батюшкину речь на испанском с цитатными вставками на латыни. Простоватое лицо священника преобразилось, осветилось изнутри и — нет уже перед вами того неказистого, смешного малоростка в сутане. Перед вами Пастырь.

И уже не важно, в каком городе взлетают к вершине храма слова, как выпущенные из рук голуби. Гораздо важнее сейчас иные истины — Храм, Бог, Любовь…

Язык не имеет значения. Язык — лишь нить, а цвет нити безразличен Богу.

И уже не важно, каким именем называть Бога: важно, что Он есть и Он един.

Тонкий напевный голосок:

— …Любовь — вот из чего сотворены травы, деревья, твари, из чего сотворено все сущее. Любовь — вот основа Божьего мира. Любовь — вот, что дает силы нам…

Все они, исключая, разумеется, Лопеса, выстроились перед алтарем. Дверь центрального церковного входа заперта, задняя дверь тоже. Никто не войдет, никто не помешает.

Чуть впереди остальных стояли Алексей Родионов и Летисия Москоте.

— Дети мои! Я не совершаю обряд венчания, я не узакониваю Божьим именем помолвку. Я лишь благословляю вас. И не важно, где вы будете жить. Главное, по каким внутренним законам вы станете жить. По законам любви или по законам вражды. Жить можно в любой стране, даже такой, как наша несчастная Колумбия, чем-то прогневившая Бога. Возьми рабу Божью Летисию за руку, сын мой…

Теперь Татьяне пришлось переводить. Она на полшага выдвинулась вперед, наклонилась к Алексею и шептала, заботясь лишь о том, чтобы ее слышал моряк. Но в храмовой тишине и не требовалось говорить громче, чтобы тебя услышали остальные.

Вовик, до этого покачивавшийся, как в трансе, услышав слова пасторского напутствия, хотел сострить и даже уже хихикнул, но получил от Мишки тычок в бок. Михаил относился к происходящему со всей серьезностью, он не любил шутить с Богом.