Читать «Кандидат в президенты» онлайн - страница 85

В довесок ко всему Дерябенко, видимо, решил, что все беды в нашей стране исключительно от желания людей радоваться жизни и веселиться. Поэтому веселиться тоже было строжайше запрещено — количество клубов и других увеселительных заведений сократилось вдвое. Все, кто желал заняться развлекательной деятельностью, проходили мучительную процедуру лицензирования, куда входил подробный бизнес-план, а также «культурный ассортимент», который заведение собиралось предложить публике. Процедура лицензирования могла растягиваться на многие месяцы. И тоже отнимала немало денег.

И так снизу доверху нашу жизнь попытались регламентировать и ограничить некими рамками, выходить за которые было строжайше запрещено. Но чтобы срывать людей с насиженных мест и отправлять на вынужденную работу туда, куда веками ссылали неугодных граждан сначала российские цари, потом коммунисты, — это уже, наверное, чересчур.

Раньше «строители коммунизма» ездили в тайгу строить железные дороги. Теперь современные «строители капитализма» предлагали гражданам то же самое и тоже практически бесплатно, за еду.

Но самое страшное состояло в том, что людям фактически некуда было деваться. И они ехали.

Собирались — и уезжали. Но и это еще не всё. Газеты пестрили хвалебными статьями в адрес Дерябенко, который в глазах общественности оказался большим молодцом и очень удачно придумал все эти стройки, обеспечив людей работой.

«Бесплатной работой. Господи, куда катится мир».

Направляясь с утра по делам, я собственными глазами наблюдала автобусы, забитые гражданами с упакованными чемоданами. Это очередные «строители века» направлялись в сторону железнодорожного вокзала. А оттуда — покорять морозные просторы Сибири.

Сказать об этом — честно написать в газетах, в журналах, было нереально. Во-первых, это просто не пропустили бы. Во-вторых, тут я явно находилась не в тренде — меня бы просто подняли на смех сограждане, обвинили бы в «бездуховности» и «непатриотизме». Гипнометр делал свое дело — все, что неслось с экранов телевизоров, впитывалось как губка и мгновенно усваивалось нашим доверчивым многострадальным народом.

И единственный, кто понимал всю боль моей души, был Петя, который точно так же, как и я, теперь вертелся как уж на сковородке. Службам общественных связей было запрещено освещать деятельность коммерческих структур и производимые ими товары. «Во избежание недобросовестной рекламы», — так было нам преподнесено.

Поэтому теперь мы собирали разные бытовые новости, вместе с репортерами ползали по дворам, выслушивая бабушек, жалующихся на ДЭЗ и прохудившиеся крыши. То есть вели «активную общественную деятельность». Кроме того, мы устраивали пресс-конференции и пиар-мероприятия для различных социальных объединений. Коих, слава богу, оказалось достаточно много — развелось до кучи худсоветов и прочих «госприемок», каждая из которых норовила преподнести себя общественности в самом лучшем свете. Созывать же народ в Сибирь я наотрез отказалась, хотя такой заказ поступил и очень щедро оплачивался.