Читать «Наталья Гончарова» онлайн - страница 43

В ту пору, когда в Кариане Наталья Гончарова делала первые робкие шаги в своей жизни, Пушкин испытал первую любовь:

Так и мне узнать случилось, Что за птица Купидон; Сердце страстное пленилось; Признаюсь — и я влюблен!

Эта проба пера обращена к крепостной графа Варфоломея Васильевича Толстого, актрисе его царскосельского театра. По рассказу историка Лицея Виктора Павловича Гаевского, лицеисты, посещавшие спектакли, «засматривались на первую любовницу доморощенной труппы, Наталью, которая, однако ж, была плохою актрисою». Ей было адресовано первое любовное признание Пушкина:

Так, Наталья, признаюся, Я тобою полонен. В первый раз еще, стыжуся, В женски прелести влюблен.

С нею же связано и стихотворение «К молодой актрисе», написанное два года спустя, летом 1815 года. А. Д. Илличевский писал 2 сентября 1815 года своему другу П. Н. Фуссу: «…у нас есть вечерние гулянья, в саду музыка и песни, иногда театры. Всем этим обязаны мы графу Толстому, богатому и любящему удовольствия человеку. По знакомству с хозяином и мы имеем вход в его спектакли — ты можешь понять, что это наше первое и почти единственное удовольствие». Другой лицеист, С. Д. Комовский, вспоминал: «Пушкин любил подчас, тайно от начальства, приносить некоторые жертвы Бахусу и Венере, волочась за хорошенькими актрисами графа В. Толстого и за субретками приезжавших туда на лето семейств; причем проявлялись в нем вся пылкость и сладострастие африканской его крови. Одно прикосновение его к руке танцующей производило в нем такое электрическое действие, что невольно обращало на него всеобщее внимание во время танцев». В первой редакции этого воспоминания последняя фраза отсутствовала и вместо нее следовала сноска: «Пушкин до того был женолюбив, что, будучи еще 15 или 16 лет, от одного прикосновения к руке танцующей, во время лицейских балов, взор его пылал, и он пыхтел, сопел, как ретивый конь среди молодого табуна».

Спектакли, которые так запомнились лицеистам, давались в дачный сезон, до сентября. В репертуаре театра графа Толстого была комическая опера А. М. К. Саккини «Обманутый скупец». В переводе И. А. Дмитревского герой оперы Гервасио получил имя Милон. В финале первого действия героиня Назора, увлеченная Милоном, падает на стул, притворяясь, что теряет сознание. Пушкин обыграл этот фрагмент оперы в исполнении Натальи:

Когда Милона молодого, Лепеча что-то не для нас, В любви без чувства уверяешь; Или без памяти в слезах, Холодный испуская ах! Спокойно в кресла упадаешь. Краснея и чуть-чуть дыша, — Все шепчут: ах! как хороша! Увы, другую б освистали: Велико дело красота.

Выражения первых любовных чувств рядятся у юного поэта в привычные образы французской поэзии. Эти образы по-своему освещают лицейскую комнату; она представляется Пушкину монастырской кельей, а сам он — монахом: «Знай, Наталья! — я… монах!»

В перечне тех, кто мог бы выступить в качестве воздыхателей Натальи, первыми называются «арап» и «турок» — кровным отголоском далекого африканского предка Пушкина, выкраденного из сераля. Однако если эти и другие воздыхатели представлены по национальному признаку: «учтивый китаец», «грубый американец», наконец, «немчура» с привычными атрибутами — «колпаком на волосах», «с кружкой, пивом налитою» и «с цыгаркою в зубах», — то один персонаж оказывается вдруг принадлежащим к совершенно другому ассоциативному ряду: