Читать «Наталья Гончарова» онлайн - страница 315

Вновь в Ярополец Наталья Николаевна с детьми и Александрина отправятся к 27 апреля 1838 года на свадьбу брата Ивана Николаевича и княжны Марии Ивановны Мещерской. Выделили ему рязанское Ильицыно, памятное Наталье Николаевне по детским впечатлениям. Через этот брак семья Гончаровых породнилась с домами Карамзиных и Вяземских, так как старший брат Марии Ивановны Петр Иванович был женат на Екатерине Николаевне Карамзиной, дочери Николая Михайловича Карамзина и Екатерины Андреевны, сестры князя Петра Андреевича Вяземского.

Наталья Николаевна задержалась в Яропольце погостить у матери, но неожиданно была вынуждена выехать оттуда в Москву, о чем 15 мая написала брату Дмитрию уже из московского дома Гончаровых: «Ты будешь удивлен, увидев на моем письме московский штемпель, — я здесь уже несколько дней из-за здоровья Гриши, и как только консультация закончится, снова вернусь в Ярополец». В этом же письме она просила переслать ее содержание в Ярополец и сообщила, что собирается уехать от матери 1 июня, прося прислать ей коляску и приготовить подставу лошадей.

Дмитрий Николаевич был главой семейства Гончаровых, и его братское отношение к Наталье Николаевне не вызывает сомнений; однако он не являлся в полной мере хозяином в доме. Его жена Елизавета Егоровна, происходившая из бедного кавказского рода князей Назаровых, сумела прибрать мужа к рукам, став полновластной хозяйкой в доме. Приезд двух сестер мужа с детьми ее явно не устраивал. Смирив поначалу свой нрав, она постепенно стала давать им понять, кто настоящая хозяйка в Полотняном Заводе. Так что поездки Натальи Николаевны в Ярополец оказывались для нее своеобразной отдушиной в атмосфере жизни в деревне. Именно из Яропольца она написала 22 мая М. Ю. Виельгорскому о своих планах:

«Оставаясь полтора года с четырьмя детьми в имении брата моего среди многочисленного семейства или, лучше сказать, многих семейств, быв принуждена входить в сношения с лицами посторонними, я нахожусь в положении слишком стеснительном для меня, даже тягостном и неприятном. Несмотря на всё усердие и дружбу моих родных, мне необходим свой угол, мне необходимо быть одной со своими детьми. Всего более желала бы я поселиться в той деревне, в которой жил несколько лет покойный муж мой, которую любил он особенно, близ которой погребен и прах его. Я говорю о селе Михайловском, находящемся по смерти его матери в общем владении — моих детей, их дяди и тетки. Я надеюсь, что сии последние примут с удовольствием всякое предложение попечительства, согласятся уступить нам свое право, согласятся доставить спокойный приют семейству их брата, дадут мне возможность водить моих сирот на могилу их отца и утверждать в юных сердцах их священную его память.

Меня спрашивают о доходах с этого имения, о цене его. Цены ему нет для меня и детей моих. Оно для нас драгоценнее всего на свете. О других доходах я не имею никакого понятия, а само попечительство может собрать всего удобнее нужные сведения. Впрочем, и в этом отношении могу сказать, что содержание нашего семейства заменит с избытком проценты заплаченной суммы.