Читать «Том 7. Мать. Рассказы, очерки 1906-1907» онлайн - страница 65
Максим Горький
И торжественным жестом победителя он обвёл вокруг себя.
Я чувствовал, что пора прекратить беседу. Не всякая голова способна относиться безразлично, когда по ней топают ногами.
— Может быть, вы скажете что-нибудь о науке? — тихо спросил я.
— Наука? — он поднял палец, глаза и посмотрел в потолок. Затем вынул часы, взглянул, который час, закрыл крышку и, намотав цепочку на палец, покачал часами в воздухе. После всего этого он вздохнул и заговорил:
— Наука… да, я знаю! Это — книги. Если в них хорошо пишут об Америке — книги полезны. Но в книгах редко пишут правду. Эти… поэты, которые делают книги, — мало зарабатывают, я думаю. В стране, где каждый занят делом, некому читать книги… Да, поэты злы, потому что у них не покупают книг. Правительство должно хорошо платить писателям книг. Сытый человек всегда добр и весел. Если вообще нужны книги об Америке, следует нанять хороших поэтов, и тогда будут сделаны все книги, какие нужны для Америки… Вот и всё.
— Вы несколько узко определяете науку! — заметил я.
Он опустил веки и задумался. Потом вновь открыл глаза и уверенно продолжал:
— Ну да, учителя, философы… это тоже наука. Профессора, акушерки, дантисты, я знаю. Адвокаты, доктора, инженеры. All right. Это необходимо. Хорошие науки… не должны учить дурному… Но — учитель дочери моей сказал мне однажды, что существуют социальные науки… Этого я не понимаю. Я думаю, это вредно. Хорошая наука не может быть сделана социалистом. Социалисты вовсе не должны делать науку. Науку, которая полезна или забавна, делает Эдисон, да. Фонограф, синематограф — это полезно. Л когда много книг с науками — это лишнее. Людям не следует читать книг, которые могут возбудить в уме… разные сомнения. Всё на земле идёт как нужно… и вовсе незачем путать книги в дела…
Я встал.
— О! вы уходите? — спросил он.
— Да! — сказал я. — Быть может, теперь, когда я ухожу, вы, наконец, всё-таки объясните мне — какой смысл быть миллионером?
Он начал икать и дрыгать ногами вместо ответа. Может быть, такова была его манера смеяться?
— Это привычка! — воскликнул он, переводя дух.
— Что привычка? — спросил я.
— Быть миллионером… это привычка!
Я подумал и поставил ему мой последний вопрос:
— Вы думаете, что бродяги, курильщики опиума и миллионеры — явления одного порядка?
Это, должно быть, обидело его. Он сделал круглые глаза, окрасил их желчью в зелёный цвет и сухо ответил:
— Я думаю, что вы плохо воспитаны.
— До свиданья! — сказал я.
Он любезно проводил меня до крыльца и остался стоять на верхней ступеньке лестницы, внимательно рассматривая носки своих сапог. Перед его домом лежала площадка, поросшая густою, ровно подстриженной травой. Я шагал по ней и наслаждался мыслью о том, что больше уже не увижу этого человека.
— Галло! — услышал я сзади себя.
Обернулся. Он стоял там, на крыльце, и смотрел на меня.
— А что, у вас в Европе есть лишние короли? — медленно спросил он.