Читать «Люди шторма» онлайн - страница 96

Тюремный ужин был очень простым. Русским выдали по тарелке каши с намеком на тушенку, ломтю серого хлеба и кружке чая. Капитан подошел за своей порцией последний. Раздающий замешкался с выдачей чая. А коридорный тем временем шепнул Горецкому: «Тут тебе с воли кое-что передали». Сказав, он тут же положил рядом с хлебом скрученную бумажку размером с сигарету. Арсений Алексеевич хотел запротестовать. Ведь он сразу и не понял, что речь идет о записке. Это мог быть и «косячок». А значит, существовала опасность быть втянутым в провокацию. Однако коридорный вовремя сдержал протесты: «Это не наркота. Это «малява». Ради куклы Нины не начинай сейчас шуметь». Фраза привела капитана в полный ступор. Он едва смог опомниться и забрать положенный ему чай. Записку он тоже забрал.

Арсений Алексеевич ел медленно, будто и не думал только что о еде. Его взгляд был рассеянным. А сам он выглядел каким-то потерянным.

– Кэп, почему вы так плохо едите? Нам ведь всем понадобятся силы. Морить себя голодом не выход. Кухня здесь, конечно, не ахти. Но за неимением другой сгодится и эта, – подбадривал его Нигматуллин.

– Да я ем. Ты не переживай. Сам давай налегай на кашу, – голосом без настроения отвечал тот.

– Что случилось? – Старпом враз заметил изменение в поведении капитана. – Опять об этом чертовом эксперименте думаешь? Да ну его куда подальше! Вот когда хоть что-то будем знать о нем, тогда и начнем соображать и думать: что делать? кто виноват?

Горецкий кивнул на дверь камеры и сказал:

– Передали записку. Боюсь читать. Упомянули имя любимой куклы моей младшенькой дочурки. Неужели они добрались до моей семьи?

– Что за записка? Где она? Ты уверен, что ничего не путаешь?

– Да вот. В моей руке. Ничего не путаю. Коридорный упомянул куклу Нину.

– Может, это какое-то выражение местное? Ну, вроде мата, – влез со своей догадкой стармех.

– Да какое, к чертям собачим, выражение! – взорвался Арсений Алексеевич. – Кто-нибудь прочтет, наконец, эту гребаную записку?! Или же мне начать матом крыть?!

– Спокойно, Алексеич, спокойно, – проговорил старший помощник. – Давай сюда эту бумажку. Я сам прочитаю.

Кэп протянул послание и замер в тревожном ожидании. Вместе с ним замер и весь экипаж.

– Хм, почерк довольно сносный. И без ошибок написано, – заметил старпом.

– Не тяни кота за хвост, – возмутился стармех. – Читай ты уже.

– Хорошо. Читаю дословно: «Дорогие соотечественники! Мы знаем, в каком чудовищном положении вы оказались. Но просим вас, что бы там ни было, сохранять веру в скорое спасение. О вас не забыли. Делается все, чтобы освободить вас как можно быстрее. Однако с вашей стороны должно быть содействие. Серьезные предложения, которые будут исходить от высоких тюремных чинов в ближайшее время, принимайте. Соглашайтесь на все, так как это часть плана по вашему освобождению. Не задавайтесь вопросами о странности этих предложений. Все делается для вас, даже если вам самим это покажется нелепым или подозрительным. Разумеется, что и данное послание вами может быть истолковано как некая коварная провокация со стороны местных спецслужб. Но это, поверьте, не так. Капитан уже получил одну деталь, подтверждающую, что наше письмо не фальшивка. Если же и сейчас у вас остались сомнения, то специально для старпома мы напомним день рождения его любимой бабушки – 19 июня 1924 года…» – Нигматуллин почувствовал, как к горлу подкатил ком, он прослезился и сделал паузу.