Читать «Нерон» онлайн - страница 93

Греческие пристрастия проявились и в сексуальной жизни Нерона — он не пренебрегал и однополой любовью, каковая в Греции и эллинском мире не вызвала осуждения. Более того, греки были склонны насаждать эту не лучшую сторону своей цивилизации и среди соседних народов. Современник Нерона, известный философ I века Дион Хрисостом (Златоуст), оказавшийся в правление Домициона (81–96 гг.) в городе Ольвии на берегах Понта Эвксинского, то есть на самой окраине греческого мира, писал о нравах ее жителей, которых он именовал борисфенитами, по имени реки Борисфена, нынешнего Днепра, протекавшего невдалеке от этой греческой колонии:

«Этот обычай — любовь к юношам — борисфениты унаследовали от коренных уроженцев своей греческой метрополии, по-видимому, они и некоторых варваров приучили к тому же, — конечно же, не к их благу, — тем более что варвары переняли это на свой варварский лад, в грубоватой форме».

Что ж, если даже скифы, кочевавшие в степях Северного Причерноморья, воспринимали необычные сексуальные пристрастия эллинов, то что уж говорить о Риме, который еще во II веке до новой эры был покорен покоренной Грецией?

Римляне все же не почитали такую связь как истинную любовь. В верхах римского общества такого рода отношения почитались позорными. Сам Гай Юлий Цезарь претерпел немало издевок и насмешек за юношеское «приключение» с царем Вифинии Никомедом. Тиберий до старости скрывал свои пристрастия к отрокам. Нерон первый в Риме не просто возвел их в норму, но и сделал это столь демонстративно, что шокировал римлян всерьез и надолго. Мало того, что он, по словам Светония, жил «со свободными мальчиками», он «мальчика Спора сделал евнухом и даже пытался сделать женщиной: он справил с ним свадьбу со всеми обрядами, с приданым и факелами, с великой пышностью ввел в свой дом и жил с ним как с женой. Еще памятна чья-то удачная шутка: счастливы были бы люди, будь у Неронова отца такая жена! Этого Спора он одел, как императрицу, и в носилках возил его с собой и в Греции по собраниям и торжищам, и потом в Риме по Сигиллариям, то и дело его целуя».

Впрочем, женитьбе на мальчике предшествовало «замужество». После роскошного празднества, устроенного ему префектом претория Тигеллином в 64 году, он совершенно потряс римлян.

Обратимся к Тациту, оставившему подробнейшее описание этого невиданного дотоле праздника и его неожиданного финала:

«Стараясь убедить римлян, что нигде ему не бывает так хорошо, как в Риме, Нерон принимается устраивать пиршества в общественных местах, и в этих целях пользуется всем городом, словно своим домом. Но самым роскошным и наиболее отмеченным народной молвой был пир, данный Тигеллином, и я расскажу о нем, избрав его в качестве образца, дабы впредь освободить себя от необходимости описывать такое же расточительство. На пруду Агриппы по повелению Тигеллина был сооружен плот, на котором и происходил пир, и который все время двигался, влекомый другими судами. Эти суда была богато отделаны золотом и слоновою костью, и гребли на них распутные юноши, рассаженные по возрасту и сообразно изощренности в разврате. Птиц и диких зверей Тигеллин распорядился доставить из дальних стран, а морских рыб — от самого Океана. На берегах пруда были расположены лупанары, заполненные знатными женщинами, а напротив виднелись нагие гетеры. Началось с непристойных телодвижений и плясок, а с наступлением сумерек роща возле пруда и окрестные дома огласились пением и засияли огнями. Сам Нерон предавался разгулу, не различая дозволенного и недозволенного; казалось, что не остается такой гнусности, в которой он мог бы высказать себя еще развращеннее, но спустя несколько дней он вступил в замужество, обставив его торжественными свадебными обрядами, с одним из толпы этих грязных распутников (звали его Пифагором); на императоре было огненно-красное брачное покрывало, присутствовали присланные женихом распорядители; тут можно было увидеть приданое, брачное ложе, свадебные факелы, наконец, все, что прикрывает ночная тьма и в любовных утехах с женщиной».