Читать «Волгины» онлайн - страница 82

Но вот он ощутил боль в правом плече, сернистый вкус во рту и поднял голову. Первое, что он увидел, это серый дым, застилавший то место, где за несколько минут до этого стояли опрятные веселые домики и бараки. Над землей растекались странные, желтые сумерки, как во время солнечного затмения. Алексей ничего не слышал, язык лежал во рту тяжелым бруском, тошнота подкатывала к горлу.

Он не сразу сообразил, что был отброшен от входа в управление взрывом. Пошатываясь, встал, ощупал себя. Фуражки на голове не было, китель и брюки были изорваны, в дыры проглядывали черные от пыли, разодранные до крови колени.

Оглохший, отупевший, он шел, пошатываясь, и ему казалось — земля кренилась под его ногами, как палуба корабля во время шторма. Он видел только медленно оседающую пыль взрыва, чувствовал противно-горький незнакомый запах и хрустение песка на зубах.

У конторы с начисто вырванными рамами и расщепленными, словно неровно распиленными, дощатыми стенами он увидел Голохвостова. Василий Фомич лежал у стены, книзу лицом, подогнув правое колено. На бритой голове его, цвета белого воска, чуть повыше левого уха, запекся комок черно-фиолетовой крови.

Алексей нагнулся к секретарю парткома, преодолевая собственную слабость, поднял его, окликнул неслышным для себя голосом. Тело Голохвостова было очень тяжелым. Алексей не удержался на ногах и повалился рядом с ним. Его поглотила обморочная пустота… Алексей очнулся в другой раз и увидел себя сидящим на траве, у стены конторы. Голохвостова уже не было: его куда-то унесли.

К Алексею медленно и неслышно, наподобие теней, сходились служащие управления. Среди них он узнал двух девушек-конторщиц. По движению их губ можно было заключить: они кричали ему что-то, но он их не слышал. Но вот он стал слабо различать их голоса и понемногу приходить в себя…

Где-то недалеко, в лесу, часто били зенитки, по улицам сновали санитарки-дружинницы с носилками в руках.

Несколько бараков были разнесены в щепы. На их месте зияли круглые дымящиеся воронки, чем-то напоминающие лунные кратеры. По вывернутым краям их торчали бревна, остовы железных кроватей, разный домашний хлам…

Пылали два барака. Прозрачное на солнце пламя извивалось в знойном воздухе. Глухота Алексея проходила, и он слышал теперь, как трещат горящие доски, мычат коровы, кудахчут куры, стонут раненые и плачут дети.

В небе, затянутом дымом, все еще плыл противный ноющий гул. Теперь он сливался с напряженным и злым жужжанием советских истребителей, принимающих первый воздушный бой. Три «ястребка» низко пронеслись над поселком. Алексей успел заметить на их зеленоватых крыльях алые звезды. Никогда еще не казались они ему такими близкими и дорогими, как в эту минуту.

«Значит, армия вступила в бой», — подумал Алексей, и эта мысль влила в него силы и бодрость.

Тяжело дыша, подбежал Коля. В синих глазах его застыло выражение недоумения и надежды. Он был бледен и улыбался, повидимому, обрадованный, что видит начальника невредимым. Улыбка казалась неестественной и неуместной на его покрытом пылью лице.