Читать «Дети пустоты» онлайн - страница 105

— А не подскажете, как нам до Таежного доехать? — интересуется Губастый.

— Двадцать, — не меняя позы, повторяет бородатый коммерсант.

Берем два стакана орешков, ссыпаем их Шуне в карманы.

— Какой Таежный нужон-то? — интересуется подобревший дедок.

— Который на Уссури, — Губастый достает потрепанную брошюрку.

Поизучав текст, дедок шевелит бородой, потом говорит:

— Вона че… Не, паря, это не здеся, не в Хабаре. В Приморский край вам надо. По магистрали километров пятьсот будет, и потом налево. Тама Бикин-городок. Доедете — и поспрашайте.

— Ясно, — разочарованно кивает Губастый.

Мы отходим от памятника, оставив дедка в одиночестве.

— Блуданули, — констатирует Сапог и дает Губастому по затылку — Че ж ты кричал: Хабаровск, Хабаровск?

— Так тут написано — Хабаровск, — оправдывается Губастый и тычет Сапогу в лицо брошюркой.

Тот берет ее, внимательно читает и ржет.

— Вот ты слепошарый! Это типография в Хабаровске! Ну, где книжку эту напечатали. А адрес внизу написан. «Приморский край, поселок Таежный, улица Комсомольская, дом девять». При-мор-ский! Понял?

— Хватит базарить, — бесцветным голосом обрывает их Тёха.

— Пятьсот километров для бешеных собак не крюк, — я пытаюсь пошутить, но никто не смеется.

Бредем на вокзал. У дверей я оборачиваюсь и вижу, как косари сгоняют дедка с его места и он, еле переставляя скрюченные ноги, ковыляет прочь от памятника, прижимая к груди мешок с орехами.

***

Однажды, еще прошлой весной, мы две недели работали на ВДНХ. Нам предложил Гасан, авторитетный мужик с Алексеевской. У него там ларьки, магазин, и все местные бомжи под ним ходят. Гасан не мародерничал, сказал — тридцать процентов денег — наши. Это по-божески. И мы стали ездить на ВДНХ.

Вообще-то это место называется ВВЦ, но все говорят — ВДНХ. Бройлер сказал нам, что ВДНХ расшифровывается как Выставка достижений народного хозяйства. Не знаю, какое у нашего народа хозяйство. Наверное, торговое, потому что на ВДНХ все торгуют. Там разные красивые дома, прямо как дворцы, называются павильоны, и в них продают всякое — шмотки, холодильники-пылесосы, аппаратуру, компьютеры, книжки, диски, фигню всякую сувенирную.

Однажды мы с Сапогом зашли в здание, где рынок «Садовод», где семена и растения всякие продаются. Ну, для дачников там, для огородников и фермеров. Большущий зал со стеклянной крышей, народищу полно. И везде цветочки-росточки, семена, даже пальмы есть, в кадках.

А в самом конце зала, на стене, круг белый, плакатом заклеенный. Плакат огромный, с подсолнухом. Ну, мы ходили-ходили, цветочки нюхали. И тут этот плакат отлепился и вниз свесился. А под ним мужик какой-то улыбчивый, в фуражке и с белым голубем.

Сапог говорит:

— Зырь, это кто?

Я плечами пожал, а старик один, он саженцами торговал, вышел в проход, перекрестился и громко так сказал:

— Слава богу, Юрий Алексеевич, явили вы миру лик свой светлый! Чудо воистину!

— Святой, наверное, — сказал тогда Сапог.

Бройлер в это время работал у главного входа. Мы когда ему рассказали про плакат и мужика, он вздохнул: