Читать «Военный Петербург эпохи Николая I» онлайн - страница 26

Станислав Анатольевич Малышев

На первом допросе Трубецкой утверждал, что невиновен и ничего не знает. Когда ему показали текст манифеста, написанный его рукой, «диктатор восстания» рухнул на пол и униженно валялся в ногах у государя, вымаливая себе жизнь.

Восстание на Сенатской площади 14 декабря 1825 г. Акварель К. Кольмана. 1820-е гг.

29 декабря, как отголосок восстания в Петербурге, выступили в Малороссии, в деревне Трилесы, заговорщики Южного общества и Общества соединенных славян. Вождь южан, зловещий полковник П.И. Пестель, прочивший себя в Наполеоны, к тому времени уже был арестован, шли аресты других членов. Подполковник С.И. Муравьев-Апостол и его сообщники взбунтовали Черниговский пехотный полк. Несколько дней, двигаясь во главе мятежного, ставшего почти неуправляемым полка, группа офицеров-декабристов надеялась на присоединение других частей. Но их командиры не стали ввязываться в проигрышное дело и усугублять свою вину. Южное общество, которое похвалялось тем, что имеет в распоряжении целую армию, оказалось почти бессильным. 3 января 1826 года Черниговский полк был рассеян огнем пушек и атакой гусар, которых было в два с половиной раза меньше, чем бунтовщиков. Около тысячи нижних чинов, принявших участие в бунте, были наказаны шпицрутенами или розгами и переведены служить на Кавказ. Муравьева-Апостола, его ближайшего помощника подпоручика М.П. Бестужева-Рюмина и остальных южных заговорщиков вслед за Пестелем повезли под конвоем в Петербург.

Николай I перед строем Л.-гв. Саперного батальона 14 декабря 1825 г. Худ. В.Н. Максутов. 1861 г.

То, что декабристы, не имея даже единой программы действий, вдруг решились устроить государственный переворот, ясно говорило о том, что они являются орудием внешних врагов России. После очередных допросов Николай I писал брату Константину в Варшаву: «Показания, которые только что дал мне Пестель, настолько важны, что я считаю своим долгом без промедления вас о них уведомить. Вы ясно увидите из них, что дело становится все более серьезным вследствие своих разветвлений за границей и особенно потому, что всё, здесь происходящее, по-видимому, только следствие или скорее плоды заграничных влияний».