Читать «Шутники на Новом Гиббоне» онлайн - страница 5

— Мой любит ром.

Гриф покачал головой.

— Это табу для черный товарищ.

— Тот черный товарищ не табу, — возразил Кохо, кивая головой в сторону воющего работника.

— Тот товарищ больной.

— Мой тоже больной.

— Ты большой обманщик, — засмеялся Гриф. — Ром — табу, всегда табу. Теперь, Кохо, нам нужно большой разговор про этот большой хозяин.

И вместе с Валленштейном и старым вождем они уселись на веранде, чтобы говорить о государственных делах. Они похвалили Кохо за сохранение мирных отношений; тот указывал на свою старческую дряхлость и клялся, что никогда не нарушит мира. Затем обсуждали вопрос об устройстве немецкой плантации на расстоянии двадцати миль отсюда. Эту землю надо было купить у Кохо, и они назначили цену: вознаграждение должно было состоять из табака, ножей, бус, трубок, топоров, зубов морских свинок, денег из раковин — словом, всего, исключая рома. Во время беседы Кохо, взглянув в окно, увидел Уорса, составлявшего лекарства и расставлявшего в шкафу склянки с лекарствами. Кроме того, он увидел, как управляющий, заканчивая свою работу, налил себе шотландского виски. Кохо хорошо приметил бутылку. Он чуть ли не целый час топтался в комнате, после того как их разговор был окончен, но ему не удалось улучить ни одной такой минуты, чтобы в комнате никого не было. Когда Гриф и Уорс занялись деловой беседой, Кохо собрался уходить.

— Мой пойдет на шхуну, — объявил он и вышел.

— Как упало его могущество! — засмеялся Гриф. — Странно подумать, что это тот самый Кохо, который был самым свирепым и самым кровожадным убийцей на всей группе Соломоновых островов, — тот Кохо, который всю жизнь воевал с двумя величайшими государствами! А теперь он отправился на шхуну, наверное для того, чтобы выпросить у Дэнби глоток виски.

III

Последний раз в своей жизни довелось судовому приказчику с «Уондера» поиздеваться над туземцами. Он находился в кают-компании и просматривал реестр товаров, выгруженных вельботами на берег, когда в каюту, прихрамывая, вошел Кохо и уселся за стол против него.

— Мой скоро умрет, — жаловался старый вождь. Все наслаждения уже утратили для него ценность. — Мой не любит кай-кай. Мой очень болен. Мой скоро кончен. — Последовало продолжительное грустное молчание; на лице Кохо читалась тревога; он похлопал себя по животу и сказал тихо и горестно: — Мой брюхо болен. — Он замолчал, чтобы Дэнби мог выразить ему сочувствие. Затем последовал заключительный и весьма продолжительный вздох, выражающий крайнюю измученность. — Мой любит ром.

Дэнби бессердечно рассмеялся. Старый людоед и прежде много раз просил дать ему выпить, но одним из строжайших табу, наложенных Грифом и Мак-Тавишем, было запрещение давать туземцам Нового Гиббона спиртные напитки.

Беда была в том, что Кохо уже распознал вкус спиртного. В свои молодые годы он испытал восторги опьянения, когда вырезал экипаж шхуны «Дорсет», но, к сожалению, в этом участвовали и его соплеменники, так что запасов хватило ненадолго. Впоследствии, когда он отправился разорять германскую плантацию, он поступил умнее и забрал все напитки себе. Результатом этого был поразительный напиток — смесь из дюжины разных крепких жидкостей; здесь было все, начиная с пива с хинином до абсента и абрикосовой водки. Этот напиток держался у него несколько месяцев, и от него осталась у Кохо жажда на всю жизнь. Как все дикари вообще, он был предрасположен к пьянству, и организм его требовал алкоголя. После выпивки у него шумело в ушах, ему было приятно, что-то мягко и чудесно билось в мозгу, он чувствовал возбуждение и довольство.