Читать «Никола Тесла. Изобретатель тайн» онлайн - страница 10

В этой связи следует упомянуть, что творческий подход к делу я проявил и при ловле лягушек и майских жуков. Решая эти инженерные задачи, я, видимо, действовал под влиянием инстинктивного побуждения поставить природную энергию на службу человеку.

В ту пору майские жуки — или июньские, как их называют в Америке, — стали настоящим бедствием для страны. Иногда под их тяжестью ломались ветви деревьев, кустарник был просто черен от летучей нечисти.

Наловив достаточно жуков, я прикрепил четырех к крестовине. Она была насажена на тонкий шпиндель, к которому также был прикреплен большой диск. Вращаясь, крестовина передавала движение диску.

Эти существа оказались удивительными тружениками. Стоило их запустить, как они кружились часами, не проявляя никакого желания остановиться. Чем жарче становилось, тем усерднее они трудились, так что даровой «энергии» было хоть отбавляй.

Все шло хорошо до тех пор, пока не появился новый мальчик — сын отставного офицера австрийской армии. Этот дворянский сын ел майских жуков живьем, будто это были нежнейшие устрицы. Зрелище было настолько отвратительным, что я прекратил опыты в этом направлении, выпустил своих трудяг и вообще никогда в жизни не дотрагивался до майского жука в частности и до любого другого насекомого вообще.

Так инженерная сметка впервые столкнулась со странностями человеческой натуры, которые в свою очередь тоже требовали разъяснений.

Впрочем, каждый из нас способен вспомнить о себе нечто несуразное. Тесла, например испытывал «жгучее отвращение к женским серьгам. Однако к другим украшениям, например к браслетам, я относился с интересом в зависимости от дизайна. Сверкание кристаллов и всяких иных предметов с острыми краями и гладкими поверхностями меня просто завораживало, в то же время чрезвычайно оскорбительной мне казалась форма жемчужин. Я никогда бы не дотронулся до волос другого человека, разве что под дулом пистолета. При взгляде на персик меня бросало в жар, а если где-нибудь в доме находился кусочек камфары, это вызывало у меня сильнейший душевный разлад. Даже сейчас мне с трудом дается восприятие некоторых выводящих из равновесия импульсов.

До сих пор, когда бросаю маленькие бумажные квадратики в сосуд с жидкостью, всегда ощущаю во рту специфический и ужасный вкус».

Его частенько преследовали наваждения. Часто в самый неподходящий момент подростка настигали какие-то нелепые, неуместные желания. Говоря современным языком, его часто донимали обрывки чуждых, навязанных извне программ. Подчиняясь им, «во время прогулок я считал шаги, за обедом вычислял объем суповых тарелок, кофейных чашек и кусочков пищи. Иными словами, моя трапеза превращалась во что-то похожее на математическую обработку данных, что, понятно, не доставляло мне никакого удовольствия. Все, что мне приходилось исполнять регулярно, я с упорством умалишенного обязательно делил на три этапа, и всякий сбой необходимо требовал повторить все сначала, даже если это отнимало несуразно много времени».