Читать «Моя чужая жена» онлайн - страница 55

– Никита, сынок, что это? — спросил отец.

В голосе его не было обычных металлических ноток, напротив, в нем слышалась неподдельная тревога. И Никита невольно почувствовал болезненное удовлетворение, как в детстве, когда его наказывали, и он, рыдая, воображал себе: «Вот умру сейчас от горя, вы тогда еще пожалеете, поплачете, а будет поздно».

Пожав плечами, Никита прошел к кровати, лег, не снимая ботинок, уткнулся лицом в мягкую, пахнущую утюгом подушку.

«Все равно, все равно, только бы быстрее отделаться…»

– Сынок, что же ты делаешь… — необычно тихо сказал Редников. — Ведь как же… Франция, кино, твое будущее. Никита, Никита, ты слышишь?

Он наклонился и потряс сына за плечо.

– Оставь меня в покое, — глухо отозвался Никита. — Мне все равно.

– Но почему? Ты ведь хотел, мечтал… Что случилось, сын?

– Ты прекрасно знаешь, что случилось, — не поднимая головы, проговорил Никита.

Дмитрий Владимирович помолчал. Никита чуть повернул голову, так, чтобы можно было видеть отца. Он и сам до конца не понимал, так ли сильно его отчаяние или он все-таки немного актерствует, давит на жалость, как поступал еще ребенком, когда очень нужно было получить желанную игрушку.

«Он сделает все, что я попрошу», — неожиданно мелькнуло в голове.

– Это… из-за той… девушки? — наконец догадался Редников.

– Да! — крикнул Никита, вскакивая.

Дмитрий увидел, что изможденное, осунувшееся лицо сына пошло пятнами, запавшие глаза лихорадочно блестели из-под покрасневших век.

– Да, — срывающимся голосом продолжал Никита. — Из-за нее… Она… знать меня не хочет, а я… Я больше не могу…

Он снова рухнул лицом в подушку, продолжая исподволь наблюдать за отцом. Редников отвернулся к окну, вытащил папиросу, выстучал ее о подоконник, затем произнес внятно:

– Хорошо. Я понял.

Он резко обернулся, подошел к Никите, опустил ладонь ему на плечо, сказал тихо:

– Сынок, я очень прошу тебя, не надо больше. Ты хоть мать пожалей. А то, что ты сказал… все образуется. Мы что-нибудь придумаем. — Дмитрий вышел из комнаты.

Дождавшись, когда стихнут его шаги, Никита встал. На душе было муторно. Горло сдавливал едкий неприятный стыд. Думать о своем сегодняшнем поведении: о том, как со злостью выкрикивал гадости Але в лицо, о том, как разделался с отцом, — было мучительно. Никита щелкнул клавишей магнитофона. Но взревевшая музыка не выветрила из головы ненужных воспоминаний. Он прошелся по комнате, постоял у окна, отгоняя навязчиво стучавшую в виске мысль. Потом все-таки снял телефонную трубку, набрал номер и вполголоса проговорил:

– Николя, здорово, это я. Есть че?

2

Редников вышел из квартиры, прикрыл за собой тяжелую деревянную двустворчатую дверь и оказался в широком, вымощенном мрамором коридоре сталинской высотки. Здесь было тихо и пусто, тусклый свет осеннего дня лился сквозь забранное витражами окно. Дмитрий облокотился на широкий каменный подоконник, закурил папиросу.

Он почти физически ощущал навалившуюся на плечи тяжесть после разговора с Никитой. Единственный сын, воплощение всех надежд на будущее, деградирует на глазах. Шляется неизвестно где, пьет, а теперь, как оказалось, еще и ширяется какой-то дрянью. Дмитрий Владимирович хорошо помнил некоторых раненых на фронте, которые после госпиталя пристрастились к морфию. Помнил их изможденные лица, полубезумный, вечно ищущий взгляд, дрожащие костлявые руки, перетянутые черными венами. Неужели Никита станет таким же?