Читать «Страсти по Юрию» онлайн - страница 37

А через десять лет, выйдя вечером из хаты, где он только что расположился на постой, Гартунг Бер, офицер СС, снова увидел желтую тропинку и снова почувствовал, как остро пахнет разросшийся куст бузины у колодца.

Между тем Варвара Сергевна отвечала на телефонные звонки, разрывающие редакцию. Юрочка был окружен врагами, и Варвара Сергевна поняла это сразу же. Он был слишком наивен и доверчив для такой сложной политической работы, какой была работа главного редактора в крупнейшем журнале эмиграции. И так же, как она спасала его в Москве от этих двух женщин — Арины и Кати, — про которых он не знал главного, а именно того, что обе они стремились подчинить его себе и в конце концов убить в нем великого мастера, так и здесь ей пришлось как можно быстрее разобраться во всех этих гнилостных хитросплетениях, во всех этих низких ловушках и дрязгах, где Юрочка сразу бы и очутился, ни будь ее рядом.

Во-первых, она немедленно сочинила письмо врагу человечества Марье Степанне, которая сидела в самом сердце Франции и отливала из воска мерзких своих куколок, а после втыкала иголки им в спины. То, что у Варвары Сергевны после приезда из Брюсселя все время ныла поясница, могло быть прямым результатом заветных иголочек Марьи Степанны. Мишаня Устинов перед самым отъездом со злополучной своей конференции, мертвенно-бледный от выпитого коньяку, просил вспыльчивую красавицу Варвару Сергевну оставить в покое Ярилу, засевшую в тихом предместье Парижа, где в собственном доме проклятой Ярилы повсюду висели иконы. Не просто иконы, а чудо искусства. А как она вывезла эти иконы — о том, разумеется, сплетни ходили. Но русские любят посплетничать. Намажут батон сладким джемом и сразу: «Они же служили, они же с заданием!» Ну что ж, что служили? А вы не служили, так сядьте спокойно и ешьте свой бублик.

Как назло, до Варвары дошли слухи, что в частной какой-то беседе продавшая душу чертям Марь Степанна сказала про Юрочку так: «Да он через месяц завалит журнал. Какой он редактор? Как я балерина!»

Нельзя было больше терпеть. Решившись на то, чтобы утаить от Юрочки свой дерзкий поступок, Варвара Сергеевна, подобно Татьяне, при свете луны, по-немецки слащавой, взялась за письмо. Оно вышло едким, весьма остроумным, поскольку обыгран был пушкинский текст и смелый поступок Варвары Сергевны немедленно сделался литературой.

«Я вам пишу, — кривя губы от мстительной иронии, писала Варвара Сергеевна, — понимая, что вы, скорее всего, не только не ответите мне, но приложите все силы для того, чтобы облить меня и моего мужа еще большей грязью. Сначала я молчать хотела. Ведь всякая попытка усовестить вас и вашего партнера (ей очень понравилась мысль назвать Винявского не супругом, а с ядом и метко: „партнером“ Ярилы!), всякая попытка такого рода заранее обречена на провал. И пусть ничем мы не блестим, но мы не запятнали себя сотрудничеством с органами Государственной безопасности и не живем в доме, купленном на деньги этих органов. Мой муж — писатель, он не чета вашему раздутому журналисту-партнеру. А если ваша газетенка (Варвара Сергевна отлично знала, что Винявские начали издавать журнал, а не газету!) со многообещающим названием „Деепричастный оборот“ проживет хотя бы два месяца, я от души порадуюсь вашему успеху и трудолюбию. Кончаю. О чем говорить мне с такими людьми? На честь вашу я не надеюсь, но страха — увы вам! — нисколько не чувствую».