Читать «Рассказы для серьезных детей и несерьезных взрослых (сборник)» онлайн - страница 13

И вот в Баку я с ним и познакомился.

Это был замечательный пес!

Даже не знаю, с чего начать о нем рассказывать.

Ну, во-первых, он все понимал. Абсолютно. Например, его хозяйка Татьяна Алексеевна устраивала даже целые спектакли — показывала, что Тэжо понимает человеческую речь. И делала она это так. Они — Татьяна Алексеевна, ее сын Слава и Тэжо — жили в квартире из двух комнат с верандой. И у Тэжо было свое место во второй комнате под роялем. Он там всегда лежал целыми днями. Наверно, потому, что это было самое прохладное место в квартире, Тэжо имел очень густую теплую шерсть, а в Баку ведь так жарко! Ну вот, лежит, значит, Тэжо себе во второй комнате, а мы — Татьяна Алексеевна, Слава, я и еще два-три наших со Славой одноклассника — сидим в первой комнате, чай пьем или просто болтаем. И вот Татьяна Алексеевна говорит:

— А хотите, я вам покажу, как Тэжо человеческую речь понимает?

— Хотим, — говорим мы. — Конечно.

— А вот смотрите, — говорит, — я даже его имени называть не буду, а вы увидите, как он будет себя вести. — И после этого она начинает говорить так: — А знаете, ребята, как я нашу собаку люблю! У нас замечательная собака. Придешь домой с работы усталая, замотанная, а он навстречу тебе выбегает, ласкается, головой трется, улыбается…

И вот, знаете, стоило ей заговорить об этом, как из другой комнаты приходит Тэжо — хотя ведь его никто не звал! — садится перед Татьяной Алексеевной, смотрит на нее, слушает и улыбается. Да, да, честное слово, так приоткроет рот, то есть пасть, и улыбается, честное слово. А Татьяна Алексеевна продолжает:

— Одно только плохо — ужасно он кошек не любит. Вот идешь с ним по улице, гуляешь и вдруг — где-то там вдали он кошку увидел. Все, совершенно глупым становится пес, рвется из рук, рычит, я его, конечно, удержать не могу, срывается с поводка и бегом за кошкой. За это я его, прямо скажу, не люблю!

Вы бы видели, как Тэжо реагировал на эти слова!

Он опускал голову низко-низко, обижался, вставал и уходил в другую комнату — понуро, на согнутых ногах. Там он вздыхал, залезал под рояль, ложился и вздыхал до тех пор, пока Татьяна Алексеевна не начинала его опять хвалить. Она говорила:

— Но все равно, я его очень люблю! Он у нас такой добрый, ласковый, все понимает, и с ним всегда уютно дома. Вот вы, мальчишки, вечно где-то носитесь, пропадаете, а я сижу с нашей собакой дома, и мне не так одиноко, мы с ним тут и музыку слушаем, и радио…

И вот представьте себе, ведь она его опять даже по имени не позвала, она ведь только с нами разговаривала, а не с ним, а он приходит из второй комнаты, садится перед Татьяной Алексеевной, смотрит на нее, слушает, как его хвалят, и — улыбается. Вот какая была собака! Я очень любил ходить с ним гулять на Бакинский бульвар, к морю. Там, на берегу моря, я читал Тэжо свои первые стихи.