Читать «Возвращение во Флоренцию» онлайн

Джудит Леннокс

Возвращение во Флоренцию

Люку и Итону: добро пожаловать

Пролог

ЛЕТО НА ВИЛЛЕ МИЛЛЕФЬОРЕ

1933

После обеда на вилле было принято отдыхать. И мама, и миссис Гамильтон утверждали, что послеобеденный сон полезен для здоровья. Тесса считала его пустой тратой времени, поэтому взяла соломенную шляпу и вышла из дома.

Вилла Миллефьоре была построена в начале девятнадцатого века. Оштукатуренные стены выцвели до золотистой охры; заднюю стену увили глициния и дикий виноград. За парадным входом простирался холл с мраморными полами, темный и прохладный даже в самые жаркие дни. Двери, выходившие из него, летом оставляли открытыми настежь, чтобы по комнатам бегал ветерок.

Тессе было семнадцать. Она, ее мать Кристина и сестра Фредерика, которой недавно исполнилось двенадцать, жили на вилле Миллефьоре уже четыре года — с тех пор как умер Джеральд Николсон, их отец. Никогда раньше Тесса и Фредди не задерживались на одном месте так долго. Джеральд был художником и в поисках успеха и признания постоянно переезжал с места на место, перевозя семью с собой. После его смерти миссис Гамильтон, старинная подруга Кристины, пригласила ее с дочерями пожить на вилле. Почему-то там они и остались. Поначалу Тессу и Фредди до того напугала громоздкая мрачная мебель и крошечные окна в частых переплетах, близость леса и доносившееся из него уханье сов, что они решили поселиться в одной спальне.

Миссис Гамильтон перевалило за шестьдесят, она была англичанкой, а муж ее, по слухам, спешно покинул Англию после того, как вскрылись подробности его отношений со смазливым лакеем. Их брак — marriage blanc, заключенный из соображений респектабельности, — был для него всего лишь прикрытием; детей у Гамильтонов так и не появилось. После смерти мужа вдова осталась одна в пустом просторном доме на склоне холма в окрестностях Фьезоле, куда приглашала на парадные обеды англичан, живших во Флоренции; к столу подавались жидкий суп и мясное жаркое сомнительного качества.

Покойный мистер Гамильтон был коллекционером, правда, к великому сожалению его обедневшей вдовы, весьма недальновидным. Виллу наводняли диковинные сокровища, которые невозможно было продать: мраморный бюст мужчины с отбитым носом, портрет мальчика, играющего на мандолине с ярким бантом, фотография в рамке — заснят попугай, а под ним острым колючим почерком написано: «Дорогой Бобо, друг во враждебном мире». В парадных залах сохранились следы былой роскоши. Там стояли диваны с выцветшей шелковой обивкой, окна обрамляли парчовые портьеры, сильно попорченные молью, а на стенах еще виднелись облупившиеся фрески. Высокие потолки растрескались настолько, что иногда обломки штукатурки падали на пол, взрываясь облачками пыли. В дальних покоях виллы роскошь целиком сменилась упадком: прислуга не заглядывала туда уже много лет и комнаты покрылись толстым одеялом пыли, которая, казалось, стала частью обстановки.

С террасы перед домом Тесса могла любоваться терракотовыми крышами и куполами Флоренции, пламеневшими в жарком мареве. Вечерами к вилле по склону холма плыл перезвон колоколов. Она слетала по каменным ступеням и бежала по дорожке, обсаженной кипарисами и самшитом. По одну сторону дома находились огород и фруктовый сад, по другую — заросли падуба в окружении благородных лавров. За садом начинались виноградники и оливковые рощи, некогда принадлежавшие вилле, но давно распроданные — хозяевам нужно было оплачивать счета.