Читать «Сципион Африканский» онлайн - страница 199

Вероятно, споры кипели тогда везде — на Форуме, в тавернах, в Курии. Зная Публия, трудно, однако, представить, чтобы он полемизировал в сенате. Вряд ли он даже излагал свои взгляды в Курии. Но, быть может, дома, в кругу друзей он развивал свои любимые идеи. Во всяком случае мы видим в ту эпоху множество его последователей, если так можно выразиться, целую школу. Даже грубый Маний Глабрион, благоговевший перед победителем Ганнибала, стал горячим адептом его идей. Но самым блестящим среди его учеников был, конечно, Тит. То не был кружок близких друзей: Сципиона и Фламинина, скажем, дружба не связывала. Это были люди, проникнутые одной идеей. И они осуществляли единую политику.

Греция в их замыслах занимала совершенно особое место, ибо все они горячо восхищались этой страной. Попытки перенести в Рим эллинскую культуру, о которых мы говорили в первой главе, и внешнеполитические шаги были частями одного единого плана. Не только блистательный Тит, но и неотесанный Глабрион вслед за Лелием дает театральные игры, воздвигает статуи, а в Греции перед воинами повторяет речи, которые, должно быть, слышал от своего кумира. Он призывает бороться за свободу эллинов и говорит:

— Вам надлежит помнить, что воюете вы не только за свободу Греции, хотя и это было бы величайшей честью (sic!)… Римскому господству откроются Азия, Сирия и все богатейшие царства, простирающиеся вплоть до восхода солнца. А после что нам помешает от Гадеса до Красного моря раздвинуть границы римской державы вплоть до океана, что окаймляет земной круг? И весь род людской станет чтить имя римлян вслед за именами богов! Да будут души ваши достойны подобной награды (Liv., XXXVI, 17).

Но Сципион хотел автономии не только для эллинов. С юности живя среди так называемых диких народов, он вступил с ними в теснейшую дружбу. Его связывали чуть ли не братские узы с ливийцем Масиниссой и детьми испанских владык. Он, по словам Г. С. Кнабе, относился «с демонстративным уважением к традициям, верованиям и достоинству союзников и провинциалов. Он отпускал по домам пленных, устраивал свадьбы испанских вождей, обедал у африканских царьков и серьезно беседовал со своим многолетним противником Ганнибалом… Уничтожение побежденных противников казалось ему самой примитивной и недальновидной тактикой… Сципион действовал в живом многообразном мире, населенном бесконечным количеством народов, среди которых Риму надлежало занять первое место». Пожертвовать всем этим многообразием, обратить все в безликие части империи Публий не хотел, а потому дал независимость Масиниссе, дал бы, вероятно, ее и Испании, если бы ему позволили.

Система эта вступила в действие после Магнесии. Одним словом, римляне прекращали теперь распри между царями. Однажды, узнав о войне Пергама и Вифинии, римские послы явились, чтобы окончить ее. Когда они изложили свои требования царю Вифинии, он смутился. Одни условия принимал, другие отклонял. Тогда послы, потеряв терпение, повернулись к нему спиной и пошли прочь. Царь кинулся за ними и со слезами умолял вернуться. Римляне остались непреклонными и так и не обернулись. Нужно ли говорить, что через несколько дней царь принял все их условия (Polyb., XXXIII, 12–13).