Читать «Сципион Африканский» онлайн - страница 146

Татьяна Андреевна Бобровникова

АПОФЕОЗ СЦИПИОНА

Теперь мы можем хоть отчасти представить себе взгляды Энния. Надо сказать, что этот гражданин Рудий знал о мистическом учении Пифагора, возможно, больше нас. В Южной Италии, куда переселился Пифагор, его почитали за божество, и его философия стала чуть ли не официальной религией. Во всяком случае в италийских захоронениях постоянно находят «золотые таблички» с изречениями Учителя и указаниями, как вести себя душе в загробном мире. Таким образом, обращение к пифагорейству для Энния было возвращением к религии его детства.

Говорил ли он когда-нибудь об этом таинственном учении Сципиону? Быть может, он рассказывал своему другу о музыке сфер? Быть может, ясными лунными ночами, поднимая глаза к небу и любуясь сонмами сверкающих звезд, они видели в них прекрасных и разумных существ, совершающих священную пляску вокруг небесного огня? Быть может, они толковали о своих прошлых перерождениях? Кто знает. Видимо, в ту пору в Риме, как и в эпоху раннего Возрождения, это чудесное учение находило живой отклик в душах людей. Друзья Лоренцо Великолепного тоже увлеклись пифагореизмом. Шекспир в одной из своих самых возрожденческих пьес рисует двух влюбленных, которые смотрят на звезды прекрасной лунной ночью. Юноша говорит:

Взгляни, как небосвод Весь выложен кружками золотыми; И самый малый, если посмотреть, Поет в своем движенье, точно ангел, И вторит юнооким херувимам. Гармония подобная живет В бессмертных душах; но пока она Земною, грязной оболочкой праха Прикрыта грубо, мы ее не слышим.

(«Венецианский купец», акт V, сцена 1)

Мне кажется, что знакомство со Сципионом еще укрепило Энния в его мистическом учении. Я, разумеется, не хочу утверждать, что Публий сделался восторженным поклонником Пифагора и тем разжег энтузиазм Энния. Для этого у нас нет ни малейших данных. Но сам Сципион был для поэта живым доказательством учения Пифагора. Он напоминал дивного гостя из мира духов, изгнанника небесных рощ, которого, подобно Эмпедоклу, роковое постановление богов бросило в обыденный прозаический мир. В глазах поэта то был падший демон, потерявший крылья, но все еще окруженный ослепительным сиянием. Пифагорейцы, как сообщает Аристотель, в числе величайших тайн сохраняли такое деление живых существ: бог, человек и создания, подобные Пифагору (Jambl. Vit. Pyth., 31). Такое существо, «творение, подобное Пифагору», с удивительным мастерством и блеском рисует Гофман, сам чрезвычайно близкий к учению пифагорейцев, в чудесной сказке «Золотой горшок». Герой рассказа, студент Ансельм, в маленьком провинциальном городишке встречается со странным человеком. Это почтенный архивариус Линдгорст, состоящий на королевской службе. Он непонятный, чудной старик, и есть в нем нечто таинственное, пронизывающее до мозга костей и вызывающее трепет. То в кофейне он пугает почтенных бюргеров рассказами о своих родичах из мира духов, то, чтобы помочь приятелям разжечь трубку, он щелкает пальцами, и из них вылетают искры. То, уходя от студента, он исчезает в колеблющемся тумане, а вместо него с криком взлетает седой коршун. Студент Ансельм страстно влюблен в дочь этого чудесного человека. И вот она рассказывает ему об отце. Оказывается, архивариус происходит из чудесного племени саламандров и некогда был любимцем Князя духов. Но однажды Саламандр совершил тяжкое преступление. В гневе Князь духов загасил его огонь и сверг Саламандра на землю. Он стал человеком и, вступив в скучную обыденную жизнь, должен был переносить все ее стеснения. Но у него остались воспоминания о прежнем его бытии, он жил в гармонии со всей природой, и ему служили по-прежнему духи. Он должен был пройти тяжкий искус прежде, чем разрешено будет ему вернуться к своим братьям саламандрам. А пока он вынужден был, несмотря на высшую природу, подчиниться мелким условностям человеческой жизни, и от этого-то, по словам его дочери, происходили те странности, которыми он дразнил прочих людей.