Читать «Сципион Африканский» онлайн - страница 140

Как страстно все ждали тогда возвращения великого героя! Он медленно двигался к Риму, и тысячи людей выбегали на дорогу и устилали его путь цветами. Весь Рим высыпал на улицу. Народ теснился на площадях, на ступеньках домов, на плоских крышах. Быть может, и Энний стоял в тот день в толпе, прижавшись к какой-нибудь колонне, и жадно вглядывался в лицо этому сказочному герою, который в золотом венце и расписной тунике Царя Небесного медленно проплывал мимо него в блестящей золотой колеснице.

Неизвестно, как произошло их более близкое знакомство. Но уже скоро мы видим Энния своим человеком в доме Корнелиев. Публий, совершенно равнодушный к общественным предрассудкам, не задумываясь сделал своим другом человека, которого и знать-то, по словам Катона, было зазорно. В то время это приписали обычным странностям Публия. Но позже, когда настал просвещенный век, образованные люди стали с гордостью вспоминать об этой дружбе, видя в ней доказательство того, что уже тогда лучшие люди Рима умели ценить поэзию. «Наш Энний был дорогим другом Старшему Публию Африканскому», — говорит Цицерон (Cic. Arch., 22). Но победитель Ганнибала не только радушно распахнул свой дом перед Эннием. Он сделал нечто большее. Он завещал похоронить этого оска в фамильной усыпальнице рода Сципионов и поставить там статую поэта. Это настолько поразило современников и все последующие поколения, что они не устают удивляться и восхищаться странным поступком Корнелия. «Обратимся теперь к славе нашей родины, — пишет Плиний, — Старший Публий Африканский приказал поместить статую Квинта Энния в своей усыпальнице. И рядом с его славным именем, украшенным трофеями третьей части мира, можно прочесть имя поэта» (Plin. N.H., 114).

Энний, несомненно, был очень восторжен и наделен самым пылким воображением. Надо ли удивляться, что его так поразил Публий? Энний теперь не знал покоя, он исписывал горы бумаги, пытаясь воссоздать его образ. Он написал о нем поэму, посвятил ему три книги своих «Анналов», целую книгу сатур, из четырех сохранившихся лирических стихотворений три посвящены Сципиону, но он все был недоволен собой и говорил, что только его любимец Гомер мог бы достойно описать Публия (Suidas, s.v. Εννιος). Из всех этих произведений сохранились короткие, но иногда очень выразительные отрывки.

«Весь огромный мир небесный остановился в молчании, грозный Нептун дал отдых суровым волнам, Солнце остановило путь своих коней с летящими копытами. Стали вечно текущие реки, деревьев не трогает ветер» (Scipio, fr. 1–4).

«Ужасная Африка содрогнулась вдруг от страшного гула» (Ann., fr. 306).

«Какую статую, какую колонну должен соорудить тебе римский народ, чтобы она красноречиво говорила о твоих подвигах» (Scipio, fr. 10–11).

«Оставь, о Рим, страх перед врагами: ведь мои подвиги соорудили вокруг тебя твердыню» (Scipio, fr. 12–14).

«От самого восхода солнца там, за Меотийскими болотами, нет никого, кто мог бы сравниться с ним подвигами» (Ер., fr. 1–2).