Читать «Сципион Африканский» онлайн - страница 120

Зато карфагеняне должны возместить римлянам все убытки, понесенные во время перемирия, выдать пленников и перебежчиков, весь военный флот, кроме 10 триер, всех боевых слонов. Они не должны без разрешения римлян объявлять войну ни одному народу. Они должны признать Масиниссу царем Ливии в тех границах, в которых укажет Сципион. Уплатить римлянам 10 тысяч талантов контрибуции в течение пятидесяти лет.

Вот такие условия объявили старейшины в Карфагене. Их встретила буря негодования. Простой народ кричал от возмущения. Говорили, что карфагеняне должны проявить ту же непреклонность, которая спасла римлян после Канн. Один горячий оратор поднялся на трибуну и начал пламенную речь, заклиная сограждан выказать твердость. Речь его была прервана самым неожиданным образом. Из толпы вышел какой-то человек и грубо и бесцеремонно стащил оратора с возвышения. Это был Ганнибал Баркид. Знать завопила от негодования. Ганнибал резко ответил, что он не знает их обычаев, так как покинул город девяти лет, а вернулся сорока пяти. Но если его поступок и не очень учтив, зато умен и превосходен. Неужели карфагеняне не знают, что сделали бы они с римлянами, улыбнись счастье им, а не Сципиону? Чего ожидали они от римлян еще вчера? Пусть же теперь благодарят судьбу, что военачальник римлян столь милостив, пусть идут немедля в храмы и молят богов, чтобы римский народ одобрил условия мира, предложенные Сципионом. Речь его произвела на карфагенян огромное впечатление. Они немедленно согласились на мир (Polyb., XV, 19; ср.: Арр. Lyb., 239–242).

Ганнибал был прав, говоря, что следует усердно молить богов, чтобы римляне согласились на предложенный Сципионом мир. Он вызвал много споров в римском сенате. Фабия, главного противника Сципиона, уже не было в живых. Он не дожил до «великого и неколебимого благополучия своего отечества» (Plut. Fab., 27) и умер в уверенности, что государство во главе со Сципионом летит навстречу гибели. Но и без того у Публия было довольно недоброжелателей. Кроме того, даже очень расположенные к нему люди находили его образ действия странным. Они хотели, чтобы он навеки раздавил Карфаген и избавил Рим от постоянного страха. На это уполномоченный Сципиона возражал, что мир римляне должны заключить не ради карфагенян, а ради себя самих, чтобы показать, как надо умеренно и великодушно пользоваться счастьем (Polyb., XV, 17, 3). И теперь они должны показать гуманность, верность и справедливость, которые считаются главными свойствами римского характера. Тогда поднялся один из противников мирного договора и сказал следующее:

— Во время войны, отцы сенаторы, надо думать только о том, что выгодно. И раз город этот еще могуществен, нужно тем более остерегаться его вероломства… И раз мы не можем заставить его отказаться от вероломства, надо отнять у них их могущество. Сейчас самый подходящий момент, чтобы уничтожить страх перед карфагенянами, ибо они совсем бессильны и находятся в безвыходном положении, и нечего ждать, пока они снова окрепнут. Что же до справедливости, то мне кажется, она не касается города карфагенян, которые в счастье со всеми несправедливы и надменны, в несчастье умоляют, а когда добьются своего, вновь преступают договоры.