Читать «50 знаменитых загадок истории XX века» онлайн - страница 279

Спустя неделю после событий в небе над Свердловском отличившиеся при уничтожении самолета и-2 и задержании Френсиса Гарри Пауэрса будут награждены орденами и медалями (21 человек). В частности, орденом Красного Знамени — Михаил Воронов, Николай Шелудько и Сергей Сафронов. Первые двое — ракетчики, командиры зенитных ракетных дивизионов. Третий — летчик, награжденный посмертно. Впрочем, когда о награждении военнослужащих, которые пресекли полет самолета-шпиона (кстати, это был первый указ, подписанный Леонидом Брежневым, который тогда стал Председателем Президиума Верховного Совета СССР), был обнародован, слово «посмертно» было опущено. Из Указа Президиума Верховного Совета нельзя было узнать и о деталях происшедшего на Урале. А они были таковы. По самолету-шпиону 11-2 было выпущено семь ракет. Первая из них обрубила самолету-нарушителю, до тех пор считавшемуся неуязвимым, хвостовое оперение, после чего тот стал, кувыркаясь, падать с 20-километровой высоты. Пауэрс, как мы знаем, покинул самолет. Когда неуправляемая машина достигла высоты десять километров, она вошла в зону поражения другого ракетного дивизиона, которым командовал капитан Н. Шелудько. Здесь самолет-шпион настигли еще три ракеты. Остальные три достались истребителю МиГ-19, пилотируемому старшим лейтенантом С. Сафроновым. Что же стало причиной тому, что ракетчиками был уничтожен свой самолет? Если его приняли за самолет-шпион по ошибке, то почему это случилось уже после того, как главная задача зенитчиков — уничтожить американский самолет-нарушитель, была выполнена?

В тот день, 1 мая 1960 г., заместитель командира эскадрильи капитан Борис Айвазян и летчик старший лейтенант Сергей Сафронов несли боевое дежурство на военном аэродроме Большое Савино под Пермью. В 7 часов 3 минуты они по сигналу боевой тревоги взлетели в небо для выполнения боевого задания по перехвату самолета-шпиона. В связи с подъемом в воздух истребителей-перехватчиков и необходимостью расчистить небо от другой авиации, находившей в воздухе, по решению руководства страны был дан сигнал «Ковер». По нему все самолеты и вертолеты, не задействованные в операции по уничтожению нарушителя, сажались на ближайшие аэродромы. Это должно было позволить радиолокационным станциям надежнее вести цель.

Через 32 минуты после взлета Сафронов и Айвазян были в аэропорту «Кольцово» — в Свердловске. О дальнейших событиях Б. Айвазян вспоминает так: «В Свердловске самолеты срочно начали заправлять горючим. Быстрее наполнили баки истребителя Сергея. Как ведущий, я пересел в его машину в готовности взлететь по приказу на перехват противника. Однако взлет задержали на 1 час 8 минут. На аэродроме случайно оказался самолет Су-9 — капитан Игорь Ментюков перегонял истребитель с завода в часть. Машина совершеннее МиГ-19, а главное — практический потолок у нее до 20 тыс. метров. Правда, к бою она не была готова, отсутствовало вооружение, летчик был без высотно-компенсирующеш костюма. На командном пункте, видимо, точно определили высоту самолета-незнакомца и поняли — достать его мог только Су-9. Капитану Ментюкову и поручили перехватить II-2 на подходе к Свердловску. По включенной рации я слышал переговоры между КП и летчиком. „Задача — уничтожить цель, таранить“, — прозвучал голос штурмана наведения. Секунды молчания, а потом: „Приказал „Дракон“ (фронтовой позывной генерала Евгения Савицкого тогда знал каждый летчик). Не знаю, звонил ли сам Савицкий или приказ подкрепили его именем, но я понял: летчик обречен, шел на верную смерть. Таранить на такой высоте без высотно-компенсирующеш костюма, без кислородной маски… Видимо, иного выхода у командования на тот момент не было“. Капитан И. Ментюков уже шел на таран американского самолета, когда заработали ракетные зенитчики. Пилот едва успел выйти из зоны огня. Когда у Ментюкова кончилось горючее, в небо поднялись Сафронов и Айвазян. „Взлетели. Самолет-разведчик над нами, но где? Кручу головой — вокруг никого, — вспоминает Б. Айвазян. — В те секунды заметил взрыв и пять уходящих к земле точек. Эх, угадать бы тогда, что это был разваливающийся 11-2! Я принял взрыв за самоликвидацию ракеты, понял, что зенитчики уже открыли огонь, и тут же сообщил на КП. Самолет противника, разумеется, мы не обнаружили, ведь его, как я понял, на наших глазах уничтожили ракетчики. Ну а если бы он продолжил полет, и мы увидели его? На высоту 20 000 метров (потолок у МиГа на 2–3 тысячи метров ниже) за счет динамической горки бы поднялся. Правда, за мгновение наверху увидеть самолет, прицелиться, открыть огонь и попасть — один шанс из тысячи. Однако и его пытались использовать…“»