Читать «Над Кабулом чужие звезды» онлайн - страница 30

…Он все же сел, легендарный «сто тридцать второй». Я уже летел с ним однажды из Кандагара, впрочем, кто только не летал с этим экипажем. Роберт Сахаутдинов — его командир. Ему тридцать один год, и он самый старший на борту. Невысокого роста, быстрый в движениях, сероглазый, скуластый. Гольцов Саша — долговязый меланхоличный штурман с обвислыми усами, матерщинник и балагур. Пелевин Юра — заместитель командира. Есть еще два Сани — Дьячков и Кривохижа, — а еще Андрей Логачев и Николай Павлюк.

Командир оказался отчаянным меломаном. У него дома записано на пленках пятьсот пятьдесят концертов! Он может без конца говорить о рок-музыке и критиковать прессу за то, что она не уделяет внимания этому важнейшему из музыкальных искусств. Роберт играет на баяне, а Саня Дьячков — вообще на всем, что играет. В гермокабине у них висит гитара, ее терзают все помаленьку, кроме Павлюка. Его стихия — труба. Не летный экипаж, одним словом, а настоящий самолет-оркестр.

Роберт Сахаутдинов, правда, не только в музыке знает толк. Он работал здесь в декабре 1979-го, на вводе войск, и говорит, что еще неизвестно, когда было тяжелее. Экипаж делает сейчас иногда по четыре-пять рейсов в день, это серьезные нагрузки. Их «аннушку» все здесь называют «голубем мира». Дело в том, что это единственный здесь, наверное, самолет, который не оснащен кассетами с отводящими тепловыми ракетами. Его легко узнать еще в воздухе: за всеми прочими тянутся дымные хвосты от этих ракет, которые отводят от самолета, принимают на себя удар «стингера», самонаводящегося на тепло двигателей. У Сахаутдинова таких ракет нет, а это равнозначно смертельному риску при каждом взлете и при каждой посадке. Последний раз их только что обстреляли под Кандагаром. Они уходили от ракет, ложась на крыло, ввинчиваясь в небо.

Популярности Сахаутдинова в Афганистане не позавидует разве что Майкл Джексон. Вот и сейчас возле него вьется толпа: барышни смотрят умоляющими глазами, а одна из них, сестра шиндандского госпиталя, предусмотрительно собрала для экипажа сумку с обедом в надежде на то, что харч ей послужит билетом. Офицеры, которым тоже нужно в Шинданд, всячески стараются подчеркнуть знакомство с командиром. Роберт вяло сопротивляется просьбам: «Самолет перегружен». Это игра, конечно. Все знают: Сахаутдинов, если полетит, возьмет всех. Сейчас он чешет затылок: край правого крыла помят при посадке в Джелалабаде. Лететь, конечно, ни в коем случае нельзя, вся обшивка может разлететься к чертям собачьим, но мы, разумеется, полетим, взяв на борт, кроме нашего комсомольского груза, целую толпу пассажиров — столько, сколько их подойдет к трапу.

Я сажусь в кресло второго пилота, что есть силы хватаюсь за штурвал. Стараюсь, как пятиклассник на диктанте, но самолет все равно то ныряет к земле, то начинает стремительный набор высоты, то ложится на крыло — земля дыбом встает за бортом. В самый последний момент, когда я уже мысленно прошу прощения у всех пассажиров и их родственников, Роберт подхватывает штурвал и выправляет машину по горизонту, ни на секунду не прерывая совсем не интересный мне рассказ о солисте какой-то английской рок-группы. Какой к черту рок, Роберт, — я же самолет пилотирую! Сам!