Читать «Мадам танцует босая» онлайн - страница 146

Работали в Гербовом и Пикетном залах дворца, в галерее 1812 года, в павильонах Эрмитажа. Дело шло медленно. Каждые полчаса скрупулезно переставляли свет: снимали безмолвные мраморные скульптуры, портреты прославленных в боях с Бонапартом генералов, отдельно — крупные планы: головы, глаза, руки. В прихотливом порядке между скульптур выставлялись статисты, исполнявшие роли защитников дворца — юнкеров. Снова мудрили со светом. Ленни знала, что Эйсбар придумал цепь обороны, в которой рука об руку стояла сама классическая культура в лице изваяний античных героев, скульптур прославленных фигур русской истории и отрядов юнкеров, давала отпор озверевшей толпе. Сейчас он собирал кадры для своей мозаики.

Потом в монтажной она видела, как он ее складывает — никаких случайностей, никакого нежданного порыва ветра. Олимпийская уверенность. Мир такой, какой нужен ему. Все остальное отсекается. Сидя в уголке монтажной — пустили! пустили! — Ленни завидовала мощности мира, который Эйсбар конструировал на экране. И все-таки своей мозаикой он лепил мощную фальшивку, если говорить грубо, — и Ленни почувствовала, что в ней вспыхнуло возмущение, — или, если не грубо — величественные декорации, в которых он заставлял Историю играть в ту игру, которая интересна ему. Да, он умеет подмять под себя… Ленни простудилась в Зимнем и чувствовала, что у нее начинается горячка. Ей захотелось встать посреди монтажной и… тоги у нее никакой не было, чтобы завернуться и произнести речь… речь о том, что он из обычной жизни, как из торта, вырезает лакомые серединки, что ему не привыкать творить адскую хирургическую операцию над миром — склеивать его части по своему усмотрению. Ленни прикрыла рукой рот — ей показалось, что она кричит, но на самом деле у нее начинался жар. Эйсбар объявил перерыв и куда-то ушел, увлекая за собой монтажера и зло продолжая давать ему какие-то наставления.

Ленни, покачиваясь, побрела к выходу. Она думала о том, что завидует Эйсбару еще и потому, что у нее самой мир будто сочился между пальцами. Одну и ту же улицу она видит то так, то — через минуту — совсем иначе, а предыдущую картинку будто сдуло ветром. «Ветер» — это название она придумала для своего фильма, о котором начала некоторое время назад мечтать и думала все чаще и чаще. Ветер, символизирующий подвижность всего, что стоит на Земле. Но как все устроить? Кто даст денег? Сейчас у Эйсбара появятся многочисленные поклонники из числа фильмовых воротил — просить его замолвить за нее слово? Потом, после премьеры…

За несколько дней до отъезда из Петербурга она видела его в странной компании в странном месте — кабачке «Восемнадцать ушей», куда затащил ее кто-то из братьев-футуристов, лысый чванливый поэтишка. В дыму и чаду второго зала, расположенного в нише, она вдруг увидела Эйсбара в компании с Жоржем Александриди. Тот «гулял», Эйсбар наблюдал. Тот возлежал на диване в излюбленной им теперь позе расслабленного фавна — видимо, подсмотренной в каком-нибудь из томов «Истории итальянской живописи» — и дирижировал танцем: двое юнцов и стриженая бестия двигались между столиков. Эйсбар сидел на маленьком венском стуле в отдалении и смотрел на всю группу в целом. Почему-то Ленни решила к ним не подходить — заметит, не заметит…