Читать «Царский блицкриг. Боже, «попаданца» храни!» онлайн - страница 9
Герман Романов
Какие глупости!
Солнце не могло пробить своими лучами густую туманную дымку, обычную для этих затерянных богом мест, — несмотря на полдень, на берегу царил полусумрак.
Но место было обжитым и доходным, о чем свидетельствовал сложенный из толстых бревен «государев амбар», служивший для сбора «мягкой рухляди» — шкур морских бобров и прочих животных. Этот бесценный мех служил главным средством для жизни многих поколений алеутов, а сейчас местных русских, для которых именно они да юконское золото обеспечивали жизнь немногочисленных поселений на Аляске.
На большом острове острога не имелось, да и не нужен он был здесь, в двух днях плавания от Кадьяка, на котором находился один-единственный городок — Петровская Гавань. Там проживала без малого тысяча душ русских и казаков. Имелся порт, в котором легко затерялись пара небольших военных шлюпов и два десятка кургузых, но вместительных кочей, что обеспечивали перевозками вытянутую на две тысячи верст Алеутскую гряду, заходили в устье Юкона и смело добирались до Камчатки.
На самих Алеутских островах жили только туземцы; все русское представительство на них обеспечивалось дюжиной «ясачных зимовий», одно из которых и было на острове Шумагина, самом близком к резиденции губернатора на Кадьяке.
Следующие поселения имелись на Уналашке, одном из самых больших островов гряды, ну а последнее — на Командорских островах, что открыл еще при царице Анне Иоанновне командор Витус Беринг.
Впрочем, туземцы там не проживали, и тамошние «зимовейцы» занимались немыслимым ранее, но теперь вошедшим в обиход делом — защищали от «промышленников», что в алчности своей не знали пределов, морских коров, коих чуть целиком не истребили до последней, но вовремя спохватились и наложили строжайшие запреты.
Причем озаботились этим делом, к великому изумлению местных землепроходцев, в самом Петербурге, откуда пришло грозное повеление монарха морских животин не истреблять, и даже вводились «заповедные года», в которые убой зверя был запрещен под страхом лишения живота.
Потому и выставили везде «ясачные зимовья» — и дань с туземцев собирать, и порядок блюсти — полдюжины казаков на каждом из них быстро навели должный страх на алчных добытчиков.
И шутка ли — сам губернатор Аляски, статский советник Григорий Иванович Шелихов, везде поставил своих надсмотрщиков, и теперь забой тюленей и бобров производился только по его прямому разрешению, которое он практически не давал, за исключением местных аборигенов, что имели на этом пропитание.
И так приструнили нарушителей царского запрета, крепко и безжалостно, как закоренелых татей и лихоимцев, что теперь о браконьерстве на островах давненько не слышали.
Да и туземцы, особенно на Уналашке, где по первости даже стычки с казаками и матросами имелись, присмирели и под руку государеву всем народцем с охотою, без невольного принуждения, пошли.
