Читать «Твои, Отечество, сыны» онлайн - страница 5

Манящая даль военных походов отныне стала моей детской мечтой. Но почему же эта мечта не приходила раньше? Ведь и раньше не раз на улицах нашего села гарцевали вооруженные конники. Однако при появлении белоказаков Шарлык словно бы вымирал, только священник, староста и тройка бородатых богачей выходили на площадь к церкви с хлебом и солью на полотенце. А теперь ликовал весь народ, и мне было понятно, что эти люди с оружием, обветренные и пропахшие дымом атак, несли народу на остриях своих клинков свободу и счастье.

Вот почему крестьянки делились с ними последним куском хлеба. Старики, сидя на завалинках домов, угощали их махоркой и доверчиво вели долгие разумные беседы. Кузнец без устали день и ночь ковал их лошадей. Учительница спешила к ним со стопой книг, и они встречали ее почтительно и слушали, как примерные школьники. Даже мальчишки чувствовали себя в кругу этих суровых воинов своими людьми и, конечно, с готовностью выполняли их поручения.

Я мечтал стать красным кавалеристом, чтобы так же лихо позванивать шпорами, носить длинную, с золоченой рукоятью саблю, бесстрашно мчаться в атаку на врага на горячем скакуне, чтобы и меня встречали в селах с радостью, как родного…

Однако я знал, что до призыва в Красную Армию мне еще долго ждать. Трудно мне было в первые годы батрачества, когда кулаки чувствовали себя на селе значительной силой и беспощадно эксплуатировали сезонных рабочих. Постепенно коммунисты Шарлыка укрощали хищные аппетиты богатеев, привлекали их к строгой ответственности за издевательство над батраками.

Я стал выступать на сельских собраниях, и хозяин, еще недавно грозивший мне кнутом, вдруг удивительно переменился: он уверял каждого встречного, что не чает во мне души. Все же, когда наступил срок, я был очень рад разлуке с этим «благодетелем».

Осенью 1927 года я предстал перед призывной комиссией, очень опасаясь, как бы меня не забраковали. Я нарочно выпячивал перед врачами грудь, напрягал мускулы, старался ступать тяжело и вразвалку: вот, мол, какая силенка, — полы подо мной дрожат! Но физический труд, знакомый мне с детства, зной и стужа достаточно закалили меня, и врачи в один голос сказали: годен.

Как-то очень быстро все это произошло: я не успел сказать о своем страстном желании служить в кавалерии, и уже был назначен в караульную роту. Просить о другом назначении мне показалось неудобным. Что ж, рота — так рота, можно и в пехоте стать примерным бойцом.

С этого дня и началась моя настоящая биография, а все предшествующее было только подготовкой к самостоятельной жизни.

В армии передо мной раскрылись возможности учебы. Я с жадностью набросился на книги, отдавая им каждую свободную минуту, слушал и конспектировал лекции, пристрастился к газетам, увлекся географией и авиацией, стал мечтать о парашютном спорте.

В те годы парашютизм в нашей стране, этот спорт отважных и сильных, приобрел грандиозный размах. В Осоавиахим, возникший в 1925 году, вступило около трех миллионов человек. Клубы и парашютные станции Осоавиахима привлекли огромные массы молодежи. Я тоже был захвачен этим бурным потоком: с завистью поглядывал на значок парашютиста, которым были отмечены некоторые мои сверстники, и мне не терпелось испытать свою выдержку и волю.