Читать «Газета "Своими Именами" №49 от 04.12.2012» онлайн - страница 70

Но Сталин был не только выразителем стремлений авангарда русского народа, поднявшегося на всемирно-исторический подвиг, но и создателем его, воспитателем. Вождя не будет без слоя героев, но и этот слой не возникнет, пока не проявится вождь. Да, для тех, кто голосует ныне за коммунистов, Ленин - символ не идеи “поражения своего правительства в войне”, а государства, в котором они прожили всю жизнь. Но без пораженчества Ленина вряд ли было бы создано такое государство. И Сталин для них - олицетворение не коллективизации, а выигранной войны. Но была бы возможной победа в войне, если бы не индустриализация страны? А она немыслима без коллективизации, высвободившей рабочие руки для строек и заводов. Кстати сказать, победи в гражданской войне белые и если бы созданное ими правительство вдруг паче чаяния попыталось бы вырваться из кабалы Запада, разве оно не вынуждено было бы проводить индустриализацию?! Так что крокодиловы слёзы по поводу жертв переустройства жизни народа проливаются совершенно напрасно.

Шафаревич снова поднимает лозунг: национальные союзные республики жили за счёт РСФСР, и узбекский колхозник жил в 9 раз богаче русского. Это узбекский-то крестьянин, гнувший спину на хлопковых полях, отравленных дефолиантами? Впрочем, известные льготы производителям дефицитной продукции действительно полагались. Зато теперь “русские патриоты” могут радоваться: Узбекистан живёт не за счёт России, и ивановские фабрики стоят из-за отсутствия хлопка.

Ну а теперь о самой деликатной стороне русского вопроса. Да, вожди КПСС, говоря о русской истории, часто имели в виду то, что происходило после 1917 г., потому что политика Романовых была антирусской, антинародной, нацеленной на европеизацию нашей страны. Нет, не всякое соприкосновение с русской исторической традицией болезненно воспринималось коммунистическим режимом. Известно, что Сталин высоко ценил, например, деятельность Ивана Грозного (которого Шафаревич, как и вся русская интеллигенция, считает злодеем, а народ почему-то слагал песни, прославлявшие царя, сумевшего укротить антинародное боярство). Болезненно были восприняты статьи и книги В.В.Кожинова (за упоминание “Слова о Законе и Благодати” митрополита Илариона), Ю.И.Селезнёва (за традиционную для интеллигенции апологию самых реакционных идей Достоевского) и других упоминаемых академиком авторов. Не за то, следовательно, критиковали этих китов “патриотизма”, что они восстанавливали историческую преемственность, а за то, что восстанавливали преемственность не с тем, с чем ощущал свою преемственность авангард народа. Конечно, для интеллигента-почвенника Достоевский выше Христа, но много ли в народе, среди рабочих или крестьян, найдётся поклонников творчества этого писателя? Какие шумные кампании ни проводились по внедрению достоевщины в массы, они кончились ничем, и такое положение вряд ли когда-нибудь изменится.