Читать «Париж с нами» онлайн - страница 108

— Весь-то весь, да не весь! Нечего обольщаться. Сегодня ночью я был с Альсидом Мортье… У него какие-то завиральные идеи о своем хозяине…

— Ты не совсем прав, — поправил старика Анри, — я знаю мнение Альсида, он мне об этом говорил.

— Когда? Сегодня?

— Нет, несколько дней…

— Ну, так ты не все знаешь. Лучше бы выслушал меня, чем прерывать!.. Я же тебе говорю: сегодня ночью мы втроем — Альсид, я и еще один паренек — делали надписи. Писал-то больше паренек. Альсид держал банку с краской, а я стоял на карауле. Обрабатывали мы выделенный нам квартал, как раз тот, где находится завод Альсида. Пишет, значит, наш молодой товарищ на длинной стене напротив завода свою надпись, а Альсид вдруг говорит мне: «Посмотри на окно» — и показывает. А было, знаешь, довольно светло. Невдалеке торчит фонарь. Вот и пойми: горит ли свет в комнате, или это отсвечивает фонарь? «А я тебе говорю, там ночник, — уверяет меня Альсид. — Я видел, как кто-то отодвигал занавеску». Я его спрашиваю: что же делать? Удирать? Сами понимаете, ноги не молодые, и я опасаюсь всяких неожиданностей. А Альсид мне отвечает: «Нет, нет, подождем! Мне кажется, он не захочет нам мешать…» — Кто он? — «Сын, младший сын, это его комната». Честно вам скажу, мне это не очень понравилось. Быть вынужденным на старости лет уносить ноги, да и Альсид сам не первой молодости. Я ему говорю: разве мало еще стенок, пойдем в другое место. Прав я? Так нет, он уперся, и все. Больше того, когда мы кончили, Альсид стал уверять, что надо попытаться сделать на заводской стене, на той стороне улицы, еще одну надпись. «Очень возможно, что нам удастся», — уговаривал Альсид и, чтобы успокоить меня, сказал, что занавеска, наверно, и не шевелилась, ему, мол, только померещилось, а на той стороне улицы мы будем защищены стеной… Ну, а в общем, ту надпись необходимо было сделать. Как раз в том месте, где улица образует зигзаг, представляешь себе? Идешь с одной стороны и оказываешься напротив заводской стены, с другой идешь — перед тобой та стена, которую мы только что разукрасили. Короче говоря, надписи нужны на обеих стенах. Ладно. Принялись мы за дело, а Альсид все поглядывает на окно. С того места, где мы теперь стояли, было ясно видно: в комнате горит ночник. Наверно, кто-то проснулся. Альсид вдруг говорит мне: «Теперь точно, занавеска шевельнулась». Я бросился было бежать, а он снова: «Подожди. Не нервничай». Ну, а когда мы все написали и никаких неприятностей не было, я смеюсь над Альсидом: «Как видишь, тебе все приснилось! Никого в окне не было». Но он мне возражает: «А я в этом вовсе не убежден. У меня на то есть свои основания». И Альсид мне рассказал: вчера на праздники приехал домой старший из сыновей Блана. Говорят, оба брата терпеть друг друга не могут. Ну, а Новый год остается Новым годом. Так вот вчера они так сцепились, что старику Блану пришлось их снова разнимать. Из-за дочки какого-то мясника, у которого лавка рядом с госпиталем. Младший будто бы имел на нее виды. А старший, желая ему насолить, доложил, что она переспала с янки и будто этот янки сам ему все рассказал, и она даже взяла за это деньги. Представляешь себе! Говорят, все это правда. «Так вот, — объяснил мне Альсид, — младший Блан видел, какую надпись мы выводили напротив его окна. А ты сам понимаешь, к американцам у него не может быть нежных чувств». Ну…