Читать «Всех ожидает одна ночь. Записки Ларионова» онлайн - страница 184

Простуженный очкарик вот уже почти век открещивается от своего языка и кричит на весь «Одеон», что никакой он не англичанин: «Я ирландец, понимаете вы или нет, я ирландец, черт подери!»

— Ты видел, какие у нее грязные ногти?

— У кого?

— У официантки!

В душном кафе почти пусто, все сидят на улице. Захватчица-аптека отгородилась зеркалом. В нем твоя спина с комариными укусами. Заламываешь руку назад, от ногтей остаются бороздки, меняющие на глазах цвет.

— Представляешь, его мать меня ненавидела. Была уверена, что это из-за меня он бросил свою психологию. А при чем тут я? Он сам что-то искал, ушел из университета, перестал общаться с родными. Пьем утром кофе, и тут говорит: «Забавно, у моей матери сегодня день рождения». — «И что ты ей подаришь?» — «Ничего». Он даже позвонить ей не собирался. Мы с ним тогда поругались. Он кричит: «Тебе нужно, ты и иди к ней с цветами!» Я, дура, и пошла. Прихожу к ней с букетом, а она даже на порог не пустила, говорит: «Уходите, вы лишили меня сына!» А сколько у тебя было до меня?

— Никого, ты первая.

— А как же твоя жена, сын?

— Что ты хочешь, чтобы я сказал?

Доктор приводит в дом на Шпигельгассе к своему больному по фамилии Бюхнер его приехавшую издалека невесту, останавливается и не решается открыть дверь: «Минна, соберитесь с силами, боюсь, он вас уже не узнает». — «Пустите скорей, где он? Дорогой мой, любимый! Это я, любимый, родной мой, Георг, это я». — «Кто это?» — «Это же я, родненький мой, это я, твоя Минна, твоя невеста, ты мой жених, ты поправишься, обязательно поправишься, ведь ты не покинешь меня, ты не можешь оставить меня, твою любимую Минну!» — «Кто это?»

Дверь заперта. Через стекло видны велосипед, почтовые ящики, ступеньки, ведущие наверх.

— Что тебе снилось?

— Совершенно дурацкий сон. Я ехала поздно ночью в пустом вагоне, какой-то тип садится против меня, открывает рот и начинает там крутить языком. Мне страшно. Хочу встать и пересесть или уйти в другой вагон, но не могу, все какое-то дряблое, не мое — и руки, и ноги. Он расстегивает ширинку, достает. Я хочу отвернуться, закрыться — и ничего не могу. Он берет мою руку и тянет туда, к себе. Вдруг смотрю, а это наш директор школы, а мы уже у меня дома. И тут дверь открывается, и входит мама. Мне стало так страшно, что я проснулась. А что приснилось тебе?

— А я с кем-то дрался. Почему-то на балконе. У меня была в руках длинная оглобля. Такая длинная, что я никак не мог толком размахнуться, мешала стена.

— А с кем ты дрался?

— Не знаю.

После завтрака закуриваешь сигарету, берешь газету и идешь в туалет.

— Женщина, ставшая зимородком. Семь букв, вторая «Л». Это кто?

— Алкиона.

— А что там у них стряслось?

— Они с мужем так любили друг друга, что, когда тот не вернулся из морского путешествия, она бросилась в волны. Боги превратили ее в птицу.

Негр в шапке с бубенчиками, балансируя на одноколесном велосипеде, жонглирует яблоками. От одного то и дело отгрызает, и в воздухе мелькают то гольдены, то огрызок. На кадыке переливается пот. Проглотив огрызок, объезжает, виляя, круг. С перезвоном бубенцов мешается звяканье лишь пары монет. Негр орет: «Вы все сытые ублюдки!» Закидывает велосипед за плечо, нахлобучивает шапку на глаза и идет дальше, шаркая, звеня, насвистывая.