Читать «Бриг «Меркурий»» онлайн - страница 53
Виталий Константинович Тренев
Ночью есаул спал тревожно. Собаки лаяли и выли необыкновенно. Наконец, они утихли, и есаул заснул. Но скоро его разбудили крики Афанасия.
— Ай, бачка! Ай беда, ваше благородие! — кричал тунгус, хлопая себя по бедрам, и в отблесках потухающего костра тень его металась фантастически.
Это поведение величаво-флегматичного тунгуса было так необыкновенно, что есаул вскочил.
— Ваше благородие! Собачка убежал!
— Какая собачка? — немного успокаиваясь, спросил Мартынов.
— Вся новая собачка убежал! — кричал Афанасий.
— Врешь! — крикнул Платон Иванович, чувствуя, как покатилось внпз его сердце и слабеют ноги.
Он кинулся к собакам и увидал только трех лаек, сидевших на снегу с тревожно наставленными ушами. Это были еще охотские собаки. Все взятые на становище Макара каким-то чудом отвязались и убежали.
— Кто привязывал собак? — многообещающе тихо спросил есаул, подходя к костру, у которого, уже взяв себя в руки, с обычной флегмой уселся тунгус.
— Васька привязал, — буркнул он.
Есаул ногой стал расталкивать Василия, но тот только охал, не просыпаясь. Мартынов открыл его лицо, и холодный воздух привел Ваську в чувство. Васька глянул на есаула мутно, от света костра лицо его казалось багровым.
— Счас подам-с. не извольте беспокоиться-с, — бормотал он.
— Ты пьян, каналья? — спросил есаул, с недоумением оглядываясь на тунгуса.
Тот покачал головой, пристально глядя на Василия.
— Горячка ему. Потому и собачка плохо привязал. Больной она.
— Не может быть! — упавшим голосом сказал есаул и, сняв варежку, дотронулся до лба Василия. Лоб был горяч необычайно.
— Вася, друг, очнись, Вася, — тихо говорил есаул. Василий пришел в себя окончательно. Он хотел подняться, но есаул удержал его.
— Оплошал, ваше благородие, виноват-с, — хриплым и слабым голосом сказал он, валясь обратно. Он снова закрыл глаза. — Испить бы…
Мартынов совершенно ошеломлен был свалившимся на него несчастьем. Он всей душой ощутил, что теряет, может быть, лучшего друга, какой только был у него в жизни. Напоив Василия, Мартынов сел к костру. Афанасий мрачно глядел на огонь. Молчание длилось долго.
— Ну, что будем делать, Афанасий? — проговорил наконец есаул.
— Два нарта тут бросать надо. До Гижиги надо итти.
— Сколько нам до Гижиги?
— Четыре-пять дня.
— А становища не будет по пути?
— Нет. До самой Гижиги не будет люди. Тунгус замолчал. Молчал и есаул.
— Что с Васькой делать? — спросил тунгус через некоторое время.
— Повезем с собой, вестимо.
— Все равно помрет. Собачка убежал, как будем везти?
— Ну ты, смотри мне! — пригрозил есаул.
— Не сердись, бачка, тебе сила нету, мине сила нету, собачка сила нету. Гижига далеко. Васька повезем, две недели итти будем. Сами помрем.
— Чтоб не было разговору об этом! — мрачно приказал есаул.
На одну нарту положили необходимые вещи и еду себе и собакам на шесть дней. На другой нарте устроили Василия, который что-то бормотал в забытьи. Чтобы он не упал, привязали его ремнями. Афанасий подчинялся есаулу молча, и на скуластом лице его нельзя было заметить неудовольствия. Медленно тронулись путники. Впереди оставшиеся собаки тащили нарты с провизией. Афанасий и есаул поочередно тащили вторые нарты, на которых лежал Василий. Молча брели они весь день.