Читать «Бриг «Меркурий»» онлайн - страница 27

Пушки умолкли. Около часу, то нарастая, то затихая, продолжалась ружейная трескотня, и наконец наступила тишина.

— Кончилось будто, — сказал Бледных и вздохнул тяжело. — Ужли одолели наших, а, ребята?

— Не может этого быть! — сердито буркнул боцман.

Удалов молчал, чутко прислушиваясь к звукам, доносящимся извне.

— Дак ведь и то, у него — сила! — продолжал Бледных. — Два фрегата, три корвета, бриг, пароход — небось, больше двухсот пушек, а у нас «Аврора» — и все, «Двина» — транспорт, об чем говорить.

— Ребята, на берегу «ура» кричат и музыка! Ей-богу! — крикнул вдруг Удалов и, сорвавшись с места, бросился к иллюминатору и припал к нему ухом.

Бледных и Усов, приоткрыв от напряжения рты, молча смотрели друг на друга, прислушиваясь. Слабо доносились раскаты «ура» и звуки музыки.

— Ура! Отбили штурм! Ура, ребята!

Удалов крикнул так, что Попов испуганно сел на своей койке, а часовые сердито застучали в дверь.

Боцман и Бледных истово перекрестились. Скоро к бригу подошли шлюпки, раздались стоны раненых. По расстроенному и сердитому виду часовых пленные убедились, что Удалов был прав.

Штурм Петропавловска был блистательно отбит немногочисленным русским гарнизоном.

Неприятельская эскадра простояла в Авачинской губе еще два дня, хороня убитых, починяя повреждения на судах. Не делая больше попыток овладеть крепостью, соединенная эскадра утром 27 августа подняла якоря и вышла в море.

4. Корабли пошли на юг

На походе режим для русских моряков был смягчен, и им большую половину дня разрешено было проводить на палубе, для чего и было отведено специальное место между двумя пушками. Усов начал поправляться, но был еще слаб, а кроме того, как-то необыкновенно упал духом. Плен, болезнь, все несчастья, свалившиеся на него я его товарищей, тяжело повлияли на его душевное состояние. Во всем случившемся он винил одного себя, очень страдал от этого, и в ослабевшем и обмякшем молчаливом старике трудно было узнать прежнего лихого боцмана и «командера».

Весь его авторитет и влияние на товарищей перешли теперь к Семену Удалову.

После поражения неприятеля под Петропавловском прежнее неукротимое, веселое, жизнерадостное состояние духа вернулось к нему. Однако при всем том он бережно и внимательно относился к старому боцману, не поддразнивая его попрежнему и не называя иначе, как «господин боцман». Первые дни, когда ослабевшему от болезни боцману трудно было взбираться по крутому трапу на палубу, он втаскивал его туда «на горбе», несмотря на негодование и гнев почтенного старика, не привыкшего к таким нежностям. На палубе обычно было сиверко и сыро, но за пушкой можно было укрыться от ветра. Усов сидел всегда молча, опустив седые брови на впавшие глаза, и курил свою неугасимую трубку, изредка тяжело вздыхая. Попов или спал, свернувшись, как кот, или, опершись о высокий борт, поплевывая, поглядывал то на низкое серое небо, то на темные крутые волны, быстро бегущие наперегонки с бригом.