Читать «Воспитание под Верденом» онлайн - страница 292

Во сне он, летчик, лейтенант Кройзинг, летит над Каналом. Вокруг него шум, морской ветер, властный гул мотора. Под ним вздымаются серые волны Северного моря, тщетно силясь доплеснуть до него своими брызгами. Так же тщетно суда внизу стреляют из дальнобойных орудий: снаряды с бессильным воем падают вниз. Вот они взлетают острием вперед, на мгновение повисают наискось в воздухе, склоняются перед ним, с шумом возвращаются обратно. Совсем иначе ведут себя маленькие наглые пулеметные пули. Они налетают, как пчелы, садятся звездами и кругами на несущие плоскости, превращают самолет в бабочку; но это не обыкновенная бабочка, это чудовищная «мертвая голова», бомбовоз, опасный для городов. Под ним расстилается английский город, там живут только англичане, но своими очертаниями он напоминает Нюрнберг: вот замок, в котором живет… Альфред Великий и… Христофор Колумб; их-то мы сейчас и огреем! Рука уже ищет рычаг бомбы, но внезапно возле руки рвется шрапнель — и Кройзинг сразу просыпается.

В комнате стоит гул. В самом деле, какой-то летчик, по-видимому, намерен почтить своим посещением вокзал, так как все батареи и отдельные пулеметные группы в окрестностях палят в этом направлении. В первое мгновение Кройзинг хочет сорваться с кровати и поднять тревогу в бараке: все — наружу! Затем ему становится стыдно этого припадка страха, ведь это же госпиталь, а не…

Но он не додумывает фразу до конца. Сидя прямо и неподвижно на кровати, весь превратившись в слух, он представляет себе врага, врага-коллегу. Погоди, милейший, мелькает у него в голове, пройдет месяца три, и тогда я дорвусь до тебя и с особенным удовольствием воздам тебе за этот ночной визит. Сквозь все шумы он улавливает в темноте звук приближающегося мотора. Бедняга Флаксбауэр уходит в сон, как под теплое одеяло. Его жена там, дома, очень больна, почти безнадежна. У нее гнойный аппендицит, а Флаксбауэр подозрителен, как все солдаты в госпиталях, и сомневается: аппендицит ли у нее, или что-либо иное.

Как здорово грохочут зенитные орудия! Вон из кровати! Распахнуть окно! По ночному небу тянутся белые ленты, напротив вспыхивает пламя зенитных батарей, темно-красным огнем загораются, рвутся одна за другой шрапнели, но с какой силой шум мотора прорывается сквозь неистовый треск пулеметов!

Высунувшись из окна, Кройзинг пытливо глядит вверх: одно только небо, — ленты света и несколько звезд.

Внизу пробегает мимо какая-то долговязая фигура, почти с него ростом, и через несколько минут появляется снова. Приглушенный голос, почти такой же низкий, как и его собственный, кричит ему:

— В укрытие!

Человек опять исчезает, и Кройзинг больше не интересуется им. Этот налет касается больше Бертина, он ведь как раз в карауле. Да, да, теперь ровно одиннадцать, он идет номером вторым. Впрочем, Бертин парень хладнокровный, Кройзинг* видал его в кое-каких переделках. Уж он-то растормошит барак!

Не изменился ли звук там, наверху? Конечно, он стал чуть сильнее, — приближается к нему, Кройзингу. Немного увидишь из этого проклятого окна, выходящего в сторону Данву! Пристойно ли бывалому солдату с заживающей ногой выбегать ночью наружу, несмотря на запрещение врача? Слегка разочарованный, Кройзинг оправляет пижаму, собираясь вернуться в комнату. Но что это? Этот молодец неуклонно направляется сюда? Или он, Кройзинг, все еще грезит? Не сон ли это, превратившийся, как это иногда бывает, в явь? Ведь здесь госпиталь, возмущается он. Ведь ты же не посмеешь швырнуть свое яйцо сюда, в кровать!