Читать «Сразу после сотворения мира» онлайн - страница 143

Вокруг опять бушевало пламя, трещало, ломилось, и требовалось что-нибудь первобытное – гроза, ливень, ледниковый период, чтобы немного унять полыхание.

Он взял ее за бедра, выпуклые, обжигающие, – почему у нее такая горячая кожа? Он прихватил ее покрепче, еще крепче, чтобы она уж точно не смогла убежать, спастись. Он потянул ее на себя, чтобы она стала еще ближе, как только может быть близка первобытная женщина, которая не боится никаких катаклизмов и катастроф.

Может быть, только гадюк и медведей немного.

Не только бедра, но и все остальное было прямо перед ним, и на этот раз он точно знал, какое оно, и предвкушение опять оказалось болезненным.

– Я хочу тебя.

– Ты хочешь уехать от меня в Москву.

– Элли.

Они целовались так, как будто жить оставалось шесть секунд и нужно было провести эти секунды с пользой.

– А где твоя майка с ослом?

– В стирке.

– Ничего, – с трудом выговорил Алексей Александрович. – Ты все равно очень красивая.

Он понятия не имел, что именно на ней надето, красивая она или нет, он только знал, что должен немедленно, сейчас же взять ее, присвоить себе, завладеть, разложить на молекулы, а потом собрать в произвольном порядке! Странное дело, пять минут назад ничего такого ему не хотелось, о поцелуях на лавочке и разложении на молекулы он вовсе не думал, и в голове у него выстроилось что-то осмысленное, казавшееся ему важным, а сейчас все осмысленное и важное стремительно выгорало, его пожирал деловитый, веселый, страшный огонь.

Он подхватил ее неловко, поднялся с качалки, неудачно, повалился обратно, и она плюхнулась сверху.

– Я… тяжелая. Не надо меня поднимать. Ну, правда. Мне стыдно.

Он не слушал, что она там бормочет, и ничего не понимал, кроме одного: теперь она лежит на нем, ее одежки задрались, и он получил в свое распоряжение некую ее часть.

– Алеша, я… Подожди, дай я встану!..

Она же не знала, что цивилизации пришел конец и вернулась первобытность!..

Плетнев сгреб ее в охапку, взвалил себе на плечо и потащил в дом, как турецкий воин полонянку, и, кажется, над забором мелькнула чья-то изумленная физиономия, он не обратил никакого внимания.

Ногой – руки-то у него были заняты брыкающейся полонянкой! – он захлопнул дверь, протащил Элли еще немного, смутно понимая, что по лестнице ему не подняться, свалил ее на диван и упал сверху.

Тряпки мешали, в наступившей первобытности не могло быть никаких тряпок, годилась только честная и правдивая нагота, и Плетнев кое-как посрывал и пошвырял их.

– Ты мне нужна.

– Я знаю.

– Тебя слишком долго не было.

– Меня не было всего ничего.

Тут он вдруг мимоходом, внутри пожара, который все разгорался, рассердился, что она его не понимает, это же так просто!..

Она слишком задержалась. Почти опоздала. Он дожил до сорока лет, ничего не зная о первобытности и пожарах. Он был специалистом по фарфору и полированному стеклу, а вот о живом и настоящем не знал. Ему только предстоит учиться, узнавать, каково это – жить, зная, что загореться можно в любую секунду.