Читать «Цицерон» онлайн - страница 252
Татьяна Андреевна Бобровникова
В конце концов Домиций сдался на свою беду.
Рано утром ни свет ни заря Катон явился к родственнику, вытащил его из постели и повлек на Форум. Было совсем темно. Домиций, Катон и несколько друзей пробирались по узким улочкам. Впереди шел служитель с факелом, освещая дорогу. Вдруг у самого спуска на Форум раздались крики, засверкали ножи и на них набросились люди с кинжалами. Первый удар достался несчастному факелоносцу, и он замертво упал на землю. «Потом получили удары и остальные, все бросились бежать». Но когда злополучный кандидат устремился вслед за всеми, дорогу ему преградил Катон. Вид его был ужасен. Он был ранен в шею, весь залит кровью, но ничуть не смирился.
— Надо остаться и до последнего дыхания не покидать поле битвы за свободу против тирании, — сказал он, зажимая рукой рану.
Домиций, однако, «не пожелал оставаться», замечает Плутарх. Вырвавшись из рук окровавленного родственника, он галопом понесся прочь, влетел в дом, запер дверь, наложил засовы и тут только перевел дух
Вдобавок к террору всюду царил подкуп. Он достиг таких чудовищных размеров, каких еще несколько лет назад никто не мог бы представить. Из лагеря Цезаря привозили целые мешки галльского золота. Столицу наводнили новые люди, отвратительные любимцы триумвиров, особенно Цезаря, та самая сволочь, которая, по словам Достоевского, выползает на свет Божий в переходный период. То были люди из самых низов, часто приезжие, иногда финикийцы, которые разбогатели благодаря Цезарю и готовы были на все ради своего хозяина. Были тут известный уже нам раздутый зобом Ватиний, Бальб, но самым колоритным из всех был некий Мамурра. То был старинный приятель Цезаря, франт и ловелас. Они вместе кутили, вместе волочились за женщинами, когда же Цезарь уехал в Галлию, Мамурра отправился вместе с ним и заведовал в лагере инженерными работами. В Рим он воротился миллионером. Купил виллу, сады, построил великолепный дом, вернее, дворец из мрамора
Кружок молодых поэтов яростно напал на триумвиров. Они жалили их непрерывными эпиграммами. И особенно, конечно, Катулл. Чтобы дать хоть некоторое представление о неслыханной резкости его стихов, приведу несколько.