Читать «Цицерон» онлайн - страница 230
Татьяна Андреевна Бобровникова
После этого Цезарь потребовал под страхом смерти, чтобы все дали клятву соблюдать его законы. Поклялись все. Разумеется, кроме Катона. Друзья пришли в ужас, они убеждали его до хрипа; «вся женская половина дома, проливая обильные слезы, молила Катона уступить и принести клятву», но Катон был неумолим. Убедил его в конце концов не кто иной, как Цицерон. Как опытный адвокат, он разом понял, как надо действовать. Чем больше говоришь Катону о грозящей опасности, тем упрямее он рвется в бой. Поэтому Цицерон заговорил совсем по-другому. Неужели же, сказал он, Катон хочет идти на смерть и бросить Республику, которой он сейчас так нужен? Мало того. Он нужен самому Цицерону. Ему угрожает опасность, и спасти его может один Катон. Это был веский довод. Катон уступил
Цезарь же продолжал действовать. Когда он выступил в сенате, неожиданно встал Катон и начал говорить. Он говорил и говорил, и стало ясно, что он хочет прибегнуть к своему любимому приему, обструкции. И тут к всеобщему изумлению Цезарь позвал ликтора и велел отвести Катона в тюрьму. Такое наглое попрание законов всех поразило. Ликтор грубо схватил Катона и потащил его вон. Катон ничуть не смутился. Как ни в чем не бывало он продолжал говорить. Сенаторы молча встали и также молча последовали за Катоном. Они шли через Форум. Зрелище это привлекло внимание. Сбежался народ. Катона обступили. Прибывали все новые и новые люди. Вскоре вокруг собралась уже огромная толпа. Все слушали, боясь упустить хотя бы слово. Все это странное шествие было уже у порога тюрьмы. Цезарь был раздосадован. Он приказал отпустить Катона
В городе хозяйничали вооруженные банды. «Сенаторы не могли противопоставить ничего равного силе и подготовленности Цезаря», — говорит Аппиан
— Где же остальные? — спросил консул.
— Они боятся, — был ответ.
— А ты?
— Меня освобождает от страха моя старость, — спокойно отвечал сенатор
Трехглавое чудовище
(Продолжение)
В этот-то ад гражданских смут брошен был наш герой. «Вот по каким волнам я ношусь», — писал он Аггику
После бурных событий 62 года у Цицерона началась обычная для него депрессия. Он хандрил, тосковал и жаловался Аттику, что его никто не любит. «Я покинут всеми и нахожу утешение только в обществе жены, дочурки и прелестного Цицерона (то есть сына, которому было четыре с половиной года. —