Читать «Полдень, XXI век (ноябрь 2012)» онлайн - страница 2

1987 год. Женева. Физик Стас прикомандирован к Представительству при ООН для работы в ЦЕРНе, но трудится еще и на разведку. Стас женат, но с женой давно не живет. Его любовница Лена ждет ребенка.

В Сибири начинается эпидемия неведомой болезни, против которой не помогают антибиотики. Стас получает команду от своего шефа, Светкиного отца, узнать – не встречалось ли подобное заболевание в других местах. Стас посещает научную библиотеку и руководство Всемирной организации здравоохранения, пытаясь разобраться в проблеме. Между тем Светка сбегает от своего отца с агентом Джо Роузом. Отец по этой причине ждет увольнения со службы, но никаких проблем с руководством почему-то нет.

В разговоре с шефом Стас узнает, что его считают мутантом.

Чуть позже они с Леной попадают в гости к Роузу и Светке, и во время вечернего веселья Роуз говорит, что причиной болезни может быть ретровирус. А зам. генерального директора ВОЗ сообщает Стасу, что странная «сибирская» болезнь отмечена в разных точках мира. Причиной ее является ретровирус, и существуют подозрения о преступной группе, разрабатывающей вирусное оружие.

Стаса посылают в командировку в Нью-Йорк – якобы для работы в ООН. На самом деле он должен встретиться с доктором Инессой Зайтлин из Колумбийского университета. Доктор – та самая Инна Цейтлина, эмигрировавшая в США.

При встрече со Стасом Инна рассказывает, что еще в тридцатые годы XX века в СССР начали заниматься криогенными установками. Изначальная причина – желание освоить технологию замораживания людей, чтобы больное начальство могло долежать в анабиозе до тех времен, когда врачи научатся справляться с неизлечимыми болезнями.

Виталий Мацарский «Высоких зрелищ зритель»

Повесть

Часть 2-я (Окончание)

9. Стас. Нью-Йорк. 1987 год, октябрь (Окончание)

9.3

Квартира ее оказалась неожиданно большой, двухэтажной, с большим угловым балконом. Хорошая квартира, я бы от такой не отказался.

– Квартира не моя, в смысле, не я ее владелица. Университет снимает несколько квартир в домах для приезжих профессоров и докторантов, вот мне одна из них и досталась, пока свою не найду. Да все лень. Пока не гонят.

Теперь стало понятно, почему обстановка показалась мне стандартной, как будто я уже видел такую в каком-то фильме. Не было в ней Инкиной индивидуальности, да и вообще никакой индивидуальности в ней не было.

– Мне почти ничего не удалось из дому вывезти. Помнишь ведь, как евреев тогда на таможне трясли. Да и везти особо было нечего. Все, что оставалось в доме ценного после отъезда родителей в Израиль, я распродала, пока пять лет сидела в отказе без работы. Подрабатывала переводами, рефератами, благодаря этому оставалась в курсе, писала статьи в стол, но здесь они пригодились. Когда на работу брали, их зачли, хотя нигде они не были опубликованы. Но впечатление произвели, вот меня и взяли. А в Израиле… Ты же знаешь, что я сначала в Израиль к родителям подалась. Нет, конечно, откуда тебе знать. Родители там неплохо устроились, а мне по специальности ничего не находилось, так что я разослала свои бумаги в Штаты и в Англию. Из Англии даже не ответили, а здесь целых три университета откликнулись. Вот так я здесь и оказалась. В Колумбийском. Я его «колумбарием» называю про себя, хотя это дурацкий каламбур. Хватит про себя, вернемся к твоей персоне.